– Ему в трактире веселее – девки, вино, танцы, – покачал головой Эливерт. – А поблагодарить успеешь ещё… Да он бы и не остался. Понимает, что сегодня он здесь лишний.
– Я как подумаю, что вас там могло не оказаться… – Вириян отчаянно покачала головой. – Если бы с ней… Я бы…
Девушка снова не сдержала слёз, судорожные всхлипы так и рвались из груди. Эл обнял жену за плечи, притянул к себе, утешающе поглаживая по волосам и спине, пока рыдания не стихли.
Она подняла лицо. В глазах, чистых и светлых, драгоценными камнями сияли слезинки.
– Эл… я так тебе благодарна за всё… Я…
Она потянулась к нему робко, застенчиво, смущённо. Мягкие тёплые губы коснулись едва-едва. Мокрые острые ресницы дрогнули, опустившись в пол. Эливерт осторожно притянул её к себе, усаживая на колени. Вириян обвила руками шею, прижалась мягкой щекой.
От неё пахло сладкой выпечкой, яблоками и уютной домашней негой. И так хотелось окунуться с головой в это нежное тёплое облако. Сердце забилось неистово. Нет, Орлех был не прав – он никогда не смотрел на Вириян, как на сестру. Просто он не позволял себе думать о ней вот так, как сейчас. Ведь знал, что она никогда…
Эта женщина, которая нежданно-негаданно оказалась так близко, слишком прекрасна и слишком желанна, чтобы сдерживать себя. И всё-таки Эливерт старался быть предельно ласковым и острожным, чтобы не напугать её закипавшей в крови страстью.
Он припал к её мягким податливым губам, теряя голову от прикосновений к гладкому шёлку волос, к дрожащему телу в своих руках. Желание внутри всё нарастало. Он потянул шнуровку на платье, стаскивая с белоснежного плеча кружевные оборки. Губы торопливо спускались с лебяжьей шеи к наливным яблочкам, вздымавшимся так трепетно из выреза платья.
Внезапно она напряглась в его руках, словно окаменев на мгновение. Эливерт остановился, хоть это было не просто, поднял на неё глаза. По лицу Вириян снова катились слёзы.
– Нет, не могу!
Она соскользнула стремительно с его коленей, стыдливо натягивая обратно приспущенный рукав.
– Не могу я! Прости!
Он поймал её на пороге, не позволив убежать. Обнял, всхлипывающую и дрожащую, прижал к себе.
– Я же не прошу ничего… Не прошу ничего…
Она перестала вырываться, только плакала безутешно, прижавшись к плечу, и шептала сквозь эти рыдания:
– Я так хочу сделать тебя счастливым, Эл! Я так хочу этого! Но не могу я! Не могу! Хоть режь ты меня! Мне кажется, будто я его целую, его обнимаю. Мне всюду Давмир мерещится. Я не знаю, как с этим наваждением быть. Не могу так больше!
– Ты меня и делаешь счастливым! – Эл заглянул ей в лицо, чтобы она увидела его глаза, чтобы поверила, что это не просто слова утешения. – Вы обе. Не мучь ты себя! Я ни о чём не жалею.
– Нет тебе счастья со мной, – упрямо покачала