– Пфу! – говорит он вздорно – а может, и «Фи!». – Уберите от меня эту гадость. У вас что, нет шартреза? И напрасно думаете, что вы меня пугаете: я обожаю, когда меня мутузят такие большие и волосатые дорогуши.
И он это доказывает на деле, и показывает им. Всех тошнит.
А у Мартленда инструкция – лишь вколотить в Фугаса страх божий и удостовериться, что эта фотографическая неприятность прекратится немедля. В приказе ему особо подчеркнули: не напирать, – и ничего особо возмутительного не рассказали, но по природе своей, а также из привычки, развившейся за долгое время, Мартленд любопытен; кроме того, у него выработался довольно нездоровый ужас перед гомиками. И он решает добраться до самых глубин этой загадки (возможно, не самое удачное тут выражение) и вынудить Фугаса Рассказать Все.
– Очень хорошо, – мрачно говорит он. – От вот этого вам станет больно по-настоящему.
– Вы всё обещаете, – жеманится Фугас.
Поэтому на сей раз его обрабатывают так, что боль добивает до самого основания диафрагмы, – такой даже Фугас вряд ли способен насладиться. Придя в сознание, он очень сердит, но также испуган, что утратит свою привлекательность, а потому рассказывает Мартленду, что в лице достопочтенного Чарли Маккабрея у него имеется очень мощная страховка, и лучше бы им поостеречься, так что вот. После чего накрепко затыкается, и Мартленд, теперь уже в ярости, обрабатывает его еще разок: до того момента подобная обработка резервировалась исключительно для китайских «кротов». Ко всеобщему смятению, Фугас падает замертво. Сердчишко дохленькое, понимаете.
Ну что, на войне, как говорится, и похуже бывает, да и Фугас вообще-то никому на самом деле не нравился, кроме, наверное, пары-другой гвардейцев из Челсийских бараков, но Мартленд – не тот человек, который ценит милости, не означенные в договоре. Все это дело оставляет в нем осадок совершеннейшей неудовлетворенности, и в особенности – потому, что он до сих пор не разобрался, что же все это значит.
Стало быть, судите сами о его досаде, когда Одноклассник вызванивает его в нешуточной тревоге и просит прибыть к нему немедленно и привезти с собой несчастного Фугаса. Мартленд отвечает: да, разумеется, буду у вас через несколько минут, вот только э-э трудновато будет доставить мистера э-э Глоуга в данный момент. По приезде ему показывают – в совершенной потере рассудка – крайне тревожное письмо. Даже Мартленд, чей вкус несет на себе несколько пятнышек, пугается бумаги, на которой оно написано: имитация пергамента с краями сколь неровными, столь