Одна из женщин приблизилась ко мне и дотронулась до руки.
– Что такое? – спросила я.
– Можно потрогать?
– Конечно.
И сразу раздалось несколько голосов:
– И мне, и мне.
Я отдала руку на растерзание. Фотоаппарат и кинокамера тоже были тщательно обследованы. Высокий парень в клетчатой рубашке принес циновку и расстелил ее посередине селения рядом с брошенными деревянными ступами, где несколько минут до этого женщины рушили падди[1].
– Садитесь, – сказал парень, – сейчас я расскажу вам, какая у нас беда.
Все ринулись на циновку, и мне не осталось места.
– Двигайтесь, двигайтесь, – засуетились женщины. – Пусть гость сядет в середину.
– Рассказывай, рассказывай, Канникерен, – оживились все.
– Вчера ночью на наши поля забрел дикий слон. Вытоптал рис и сожрал наш урожай. Что мы должны теперь делать?
Я не знала, что теперь делать. Все вздыхали и смотрели на меня.
– А у вас слоны есть? – спросил кто-то.
– Нет.
– Охо, охо, – снова зашумели все. – У них даже слонов нет. Откуда человек может знать, что теперь делать?
– Ну, а вы что делаете, чтобы охранять поля от диких слонов? – вышла я из затруднительного положения.
– Мы ночью бьем в барабаны и зажигаем огонь. Слоны пугаются и уходят.
– А что же случилось вчера ночью, почему слон не испугался?
– Пусть скажет тот, кто виноват.
Но виновника среди присутствующих не оказалось. Он благоразумно скрылся.
– Ему стыдно перед гостем, – объяснили мне. – Ведь он уснул, и наш барабан замолк.
Потом я заметила, что поля маннанов обнесены высокой бамбуковой изгородью. Это тоже от слонов. Однако животные нередко ломают изгородь.
Подошла высокая женщина. За ее спиной висел довольно упитанный малыш, привязанный к матери полосой ткани.
– Теперь пойдем ко мне в гости, – сказала она тоном, не терпящим возражений.
Я поднялась, и мы всем селением двинулись в гости к Лакш ми – так звали женщину. Хижина Лакшми, как и все другие хижины в селении, была построена из бамбуковых жердей. Крыша и стены были оплетены пальмовыми листьями. Высота хижины составляла метра три. Окон не было, свет проникал через три открытых дверных проема. Стоял специфический запах дыма и еще чего-то мне незнакомого. Жерди на потолке закоптились, и с них свисали пропыленные лохмотья сажи. По правую и левую сторону от основного помещения были отгорожены небольшие каморки; стенки в перегородках, отделявших