– Да, – сказал Харлинген. – Я помню. Конечно, помню. Да, скажу ему.
Он с силой положил трубку, и Мюррей поморщился при мысли о воздействии этого на барабанные перепонки мисс Уайтсайд.
– Представьте себе, – заговорил Харлинген, – это моя дочь. Напомнила, чтобы я извинился от ее имени. За то, как она вела себя вчера вечером. Она поручила мне сделать это, как только увижу вас, а я совершенно забыл. Хотя не знаю, чего ради мне беспокоить вас этим.
– Никакого беспокойства, – сказал Мюррей. – Она славный ребенок. – Потом искоса взглянул на Харлингена. – Правда, странно, что она знала, где вас искать. Или вы поддерживаете с ней связь постоянно?
Харлинген засмеялся.
– Нет, конечно, но мы не пытаемся ограждать ее от наших дел. Мы считаем, что лучше доверять ей, чем строить вокруг нее целый мир тайн. Она и без того слишком чувствительная.
– У меня четверо ребят, – неожиданно произнес Бруно, глядя в стену. – Если кто-то из них сунет в мои дела нос, я надаю ему по слишком чутким ушам. Они даже не знают, что у меня за работа.
– И правильно, – поддержал его Штраус. – Все дети болтливы. Для них это естественно.
– Лу, – мягко сказал Мюррей, – может, продолжим о воспитании детей после того, как поговорим о деле? Пока что у нас имеются три нити: Миллер, Шрейд и этот приятель Ландина Бенни Флойд. Что, если сосредоточимся на них?
– Я уже побеседовал с Флойдом, – сказал Харлинген. – Он полностью подтверждает показания Ландина о том задержании.
– Превосходно. Вы записали его как свидетеля?
– Да, записал. Только он ненадежен. Очень расстроен.
– Слишком чувствительный, – сказал Бруно.
– Дело в том, – холодно заговорил Харлинген, – что он может оказаться ненадежным свидетелем, когда за него примется Лоскальцо. Вот что меня беспокоит.
– Ничего, – сказал Мюррей, – мы приободрим его. Назначьте встречу с ним на этой неделе, когда он будет свободен, и мы втроем повторим всю сцену задержания. Проверим таким образом каждую деталь его показаний, и если обнаружатся слабые места, приведем их в порядок до того, как он взойдет на свидетельское место.
– Послушайте, – запротестовал Харлинген, – я не собираюсь готовить для него показания. Это же…
– Мистер Харлинген, готовить их вы не будете. Вы станете искать в них недостатки. Станете освежать его память. Или подождете, чтобы Лоскальцо сделал это за вас?
– Ну, если так ставить вопрос…
– Именно так, – продолжал Мюррей. – Затем нужно узнать, что у полиции есть на Шрейда и Миллера? Пока нам известно лишь, что Шрейд называет себя впервые задержанным, но если сможем показать, что он лжет, это ослабит веру к его показаниям. И на Миллера должно существовать какое-то досье, если он такой крупный букмекер, как говорят. Когда он будет на свидетельском месте, есть смысл очернить его неблагоприятными сведениями. Нужно будет внушать присяжным, что Миллер и Шрейд – отъявленные воры и лжецы. Нужно будет упорно создавать это впечатление.
– Ну,