Так два последних учебных года Нина прожила в семье Веры Николаевны, врача железнодорожной поликлиники, которая подрабатывала вечными ночными дежурствами. В доме было фортепиано, и хозяева не возражали, чтобы Нина готовила программу экзамена. Когда Нине было лень ходить на занятия, она тихонечко из пачки лежащих на тумбочке документов Веры Николаевны доставала справку с треугольной печатью поликлиники, и вписывала себе медицинский диагноз – хронический ринит. Справка с освобождением от занятий на три дня покрывала ее пропуски. Свободные дни она тратила на учеников по фортепиано. Четыре ученика – в месяц сорок рублей. Сорок рублей – это пара новых туфель. Все было хорошо, но однажды старуха, мать Веры Николаевны, получив пенсию, так спрятала ее, что вспомнить не могла, где лежат деньги. Поскольку склероз в ее возрасте с годами все крепчал, она обвинила в краже Нину. Не помогло даже алиби. Когда старухе принесли пенсию, Нины дома не было. Бессмысленность происходящего, бессилие что-либо доказать, выбило Нину из колеи. Она, возмущенная несправедливым обвинением, ушла вечером к землячке Наде, твердо решив, что утром заберет свои вещи.
Когда вернулась – счастливая старуха сидела на кровати и завязывала деньги в платочек. Утром в ее голове прояснилось, и она нашла их за божницей. Вера Николаевна извинилась за мать и попросила не уходить от них. Нина, конечно же всех простила, но запомнила, что иногда могут так сложиться обстоятельства, что доказать свою непричастность будет невозможно. Как говорится, от тюрьмы, да от сумы не зарекайся…
На последнем курсе училища Нина решила, что старое пальто, перешитое из материнского, пора выбрасывать. Однокурсница Клара, со странной фамилией Борода, замужняя взрослая женщина, уступила ей темно-синий отрез сукна. Встал вопрос: кто сошьет? Борода предложила в качестве портнихи свою мать, костюмершу из ДК Железнодорожников.
– Только мама дорого берет, – предупредила она.
– Сколько? – спросила Нина.
– Тридцать рублей.
Это была почти двухмесячная стипендия студента второго курса, но других вариантов Нина не видела. Она согласилась.
Как-то в один из дней сентября, Клара Борода отправила ребенка к матери, муж ее был на работе, и однокурсницы, закупив две бутылки портвейна на четверых, после занятий оккупировали комнатку Клары на проспекте Ленина. Дом имел коридорную