Вытерпев четверть часа такой эквилибристики, я спросил у сопровождавшего меня полицейского, сколько верст нам еще осталось. Но тот, отдав по-военному честь, рявкнул:
– Не могу знать, ваше благородие, давайте спросим об этом у кучера!
Наш возничий был старым крестьянином со свалявшейся густой и грязнущей рыжей бородой, усеянной хлебными крошками. Из носа и ушей у него торчала длинная щетина, а над добродушными глазами нависали густые брови. Своих лошадей он погонял радостными криками, и когда они шли резво, называл их «голубчиками» и «соколиками», а когда замедляли шаг, то крыл последними словами.
Когда я переадресовал свой вопрос ему, кучер повернулся и ответил:
– Да бог его знает, батюшка! Все равно ж когда-нибудь приедем!
Мы и правда в итоге приехали, причем ни разу не перевернувшись, а это с русским кучером случается редко. Пейзаж, открывшийся мне, был малоинтересен и почти безлюден. Деревья встречались редко, но вдоль дороги лежали обработанные поля пшеницы, овса, ржи, проса и подсолнечника. На Руси нет ни одной деревни, которая не выращивала бы последнего. Даже в больших городах мужики постоянно лузгают семечки подсолнуха и плюются их шелухой.
Село Успенское[92], рядом с которым расположены древние развалины, насчитывает около тысячи душ[93]. Как и в других русских селениях его главная улица длинная и широкая, пересекается под прямым углом с другими улицами, тоже широкими, но не столь длинными. После дождя они становятся непроходимыми. Деревянные избы, за исключением одной-двух, однообразны и тянутся вдоль улицы, перемежаясь большими двустворчатыми воротами и амбарами. Крыши у жилищ деревянные и соломенные, и если случается пожар, что в русских деревнях обычное явление, то он сразу уничтожает целый квартал.
В Успенском живность состоит в основном из свиней и кур. Коров там мало. Скот и домашняя птица, обычные для французских крестьян, здесь весьма дороги и содержать их в условиях суровой казанской зимы непросто.
В селе я остановился у сторожа, нанятого охранять развалины[94]. Моя комната была довольно просторной и чистой, украшена видами Суздаля, которые столь же популярны в России, как изображения Эпиналя во Франции[95]. Этими картинками обклеены стены всех почтовых станций в стране. Рисунки иллюстрируют религиозные сцены, исторические или легендарные сюжеты, народные песни, произведения Пушкина и Лермонтова.
Нередко на картинках изображают членов императорской семьи и европейских правителей, так что по ним можно изучать историю и узнать обо всех этапах развития франко-русского союза. В моей комнате, однако, не было портретов ни Тьера, ни маршала Мак-Магона, ни Греви, лишь в углу висело изображение президента Карно[96]. Что касается Феликса Фора[97], то с каждым