Что он заменял? Целую ирригационную машину. Применявшиеся тогда разные “Волжанки”, “Фрегаты” и другие дождевальные гиганты для полива посевов и посадок должны были по ним проехать, а значит, навредить: утрамбовать почву, помять поросли, поломать ветки. А еще требовались всякие эксплуатационные затраты: аренда техники, зарплата машиниста, расход дизельного горючего и прочее. А тут ничего этого было не надо.
Я списался с тем пожарником, взял в компанию ребят из отдела мелиорации, с которыми мы разработали рабочие чертежи, сделали в институтских мастерских опытный экземпляр, провели испытание и попытались заручиться поддержкой в Минводхозе для использования на практике. Но не тут-то было, мы, по обыкновению тех старых традиций планового социализма, сразу же воткнулись в резиново-каменную стену. Министерское начальство держало все калитки в ней на крепком запоре.
Оказалось, дешевизна и простота нашего внепланового не спущенного сверху новаторства не только не нужна, но даже вредна. Потому что его принятие означало отказ от уже заказанных по выгодному сговору с подрядчиком машин, съеживание кошелька левых бабок, потерю блатных служебных кресел и прочих привычных привилегий. Могла ли бюрократия допустить такое? Конечно, нет. Поэтому в Отделе новой техники Минводхоза нашу рационализацию замотали, заговорили, зачернили, и после длительной стандартной волокиты бесцеремонно похерили.
Это был типичный пример осуществления пустопорожнего лозунга родной коммунистической партии, провозглашавшего, что “экономика должна быть экономной”. В период брежневского застоя гнобилось любое обновление техники и технологии. Почти всему новому, совершенному, передовому в науке и технике суждено было в своем большинстве оставаться лишь в замыслах, прожектах (а не в проектах), в лучшем случае – на красивой бумаге.
Вот и у меня на самой дальней полке шкафа уже много лет пылятся 20 листков плотной тисненой бумаги с большими цветными гербами СССР и яркими красными ленточками, завязанными изящными бантиками. Это в моем архиве скучает по настоящему делу коллекция никем не востребованных государственных “Авторских свидетельств на изобретения”.
Сколько мозговых извилин и нервных клеток перенапряг я для того, чтобы их создать, описать, продвинуть, привлечь к ним внимание, получить одобрение влиятельных научных чинов и чиновников. Однако почти все мои гербоносные бумаги оказались лишь жидким маслом для сердца, лубочным украшением послужного списка, латунной брошкой на груди трудовой биографии, услащением моего жалкого тщеславия. А теперь их стоимость совсем упала до цены туалетной бумаги.
Я вижу, как после моей смерти, устало разбирая старые пожелтевшие листки папок моего архива, дочки наткнутся на пачку этих красивых Свидетельств прошлых профессиональных достижений своего папаши. Вряд ли им придет в голову что-либо