Долдон предоставил мне для экспериментов специальный фильтрационный лоток, на котором за два-три месяца я с большим увлечением и старанием провел несколько серий гидродинамических опытов, проанализировал их, обобщил, описал. А затем поступил, как самый последний идиот – результаты всей этой работы взял и вместе со своими теоретическими формулами сунул в какую-то дурацкую брошюрку, изданную “Изд-вом Министерства Коммунального хоз-ва РСФСР” (1962 г). За это я получил такой удар в пах, что потом долгие годы не мог разогнуться.
Мой начальник, испуганный тем, что я первым опубликовал опытные данные (то-есть, по его понятию, своровал их у него), поднял страшный хипиш. Он отстранил меня от работы и забрал рабочий журнал, который позже использовал, чтобы обвинить меня в фальсификации мною же проведенных опытов. Это клеймо отодвинуло мою защиту диссертации на несколько лет, что позволило Смыгунову стать кандидатом раньше меня. А те ученые антисемиты, которых он со страху привлек для подтверждения моего “преступления”, с таким удовольствием и остервенением в меня вцепились, что не разжимали своих клыков и после моей защиты, которую из-за этого даже пришлось перенести в Ленинград.
Длинный список стрессов-нарывов, вздувавшихся время от времени на теле моей долгой жизни, не имел более болезненного гнойного чирья, чем этот. Привил ли он мне какой-либо иммунитет, научил ли меня чему-нибудь? Эх, если бы это было так…
Нехалтурная халтура
К тому же первопроходному периоду моей трудовой жизни относится и начало многообразной и разномастной подработочной деятельности. Это было в старых традициях нашей семьи, да и вообще составляло, видимо, широко распространенный обычай большей части технической (и не только) интеллигенции того времени. Помню, папа, приходя с работы и проглотив наскоро миску щей и тарелку жаркого, ежевечерне садился за письменный стол с логарифмической линейкой делать очередной левый проект. Почему такая работа называлась именно “левой”, а не “правой”, мне было не очень понятно, впрочем, как и ее второе наименование “халтура”, которое вовсе не означало знак минус.
Исходя из собственного подработочного опыта, думаю, что мой отец, как и я, занимался левыми работами больше для удовольствия, чем для денег, хотя, конечно, они тоже ему были очень нужны.
Мне всегда было интересно делать что-то новое, не входящее в круг моих повседневных обязательных рутинных занятий. Надо сказать, что почти всю свою инженерскую получку (“аванс” и “зарплату”) два раз в месяц я приносил домой, и ею распоряжалась жена. Но, признаюсь, в разное время и в зависимости от потребности я все-таки оставлял себе этакую небольшую “заначку”. А вот всякие сторонние доходы я без всяких угрызений совести почти целиком пускал на так называемые “карманные расходы”. Бывало, их хватало и на новый галстук или даже