Кормили нас простой солдатской пищей – щами, кашами, картошкой с мясом и чаем со сгущенкой. Эту еду дневальные на весь взвод варили в огромном железном чане, который, по случаю полного отсутствия каких-нибудь моющих средств, дежурным приходилось отдраивать до блеска песком и промывать в протекавшей рядом речке. Также простецки велась “борьба” с желудочными инфекциями при очистке ложек, вилок и прочих нестрелковых инструментов.
Однако, вовсе не этот метод помывки пищевого инвентаря вызывал рвотный рефлекс у некоторых брезгливых чистюль. Их щепетильность нередко подвергалась испытанию более изощренным способом. Приведу пример, связанный с почти полным оголоданием моего приятеля Толи Мещанского, которого по возвращении домой мама долго откармливала. А все из-за его избыточной впечатлительности, не позволявшей его прикасаться к еде, сваренной в том самом железном чане. В чем было дело?
А в том, что с самых первых дней нашего пребывания в лагере его воспаленное воображение стало подвергаться тяжелым испытаниям. Началось с того вечера, когда один из завзятых хохмачей нашего курса Борька Биргауз, доверительно склонившись к толиному уху, с возмущением рассказал, что сам видел, как после наступления темноты дежурный из соседнего взвода пописал прямо в только что сваренную овсянку. От этой информации у бедного Толи горло заблокировалось рвотным спазмом и никакую кашу он есть уже не смог. Естественно, этот случай послужил спусковым крючком для бомбардировки мозгов впечатливого недотепы многодневной картечью неприхотливого солдатского юмора.
Кроме рытья траншей и уборки территории, в работу, развивающую наши неспортивные бицепсы-трицепсы, входило перетаскивание бревен, заготовка сушняка, валежника, пилка и колка дров на зиму. Наиболее трудным было пополнение запасов водонапорной башни, для чего нас использовали в качестве водокачки. Мы становились шеренгой и передавали от одного к другому тяжелые ведра с зачерпанной в реке водой. Особенно доставалось крайним, которым приходилось по шаткой лестнице поднимать ведра вверх. Отбывая как-то такую водоносную повинность, я написал лукавый стишок в ротную стенгазету:
Дежурный! Помни у роты рты
В жару пересохли от жажды.
За каждую каплю холодной воды
По гроб тебе должен каждый.
Плотно легло на полку