Я быстро подошел к священнику, прикоснулся к его руке и смиренно попросил:
– Благословите, батюшка, – и поцеловал его руку.
Он троекратно перекрестил меня.
Я недолго оставался у могилы Виктора, вглядываясь в его лицо на огромной фотографии. На глаза навернулись слезы.
– Прости меня, Виктор, – проговорил я и, стиснув зубы, поклялся: – Даю слово – всё сделаю, как ты хотел.
Боясь разрыдаться, я стремительно зашагал к выходу с кладбища.
За воротами ко мне навстречу вышел незнакомец, одетый как-то нелепо: в какую-то серого цвета толстовку, поддёвку, рубашку навыпуск, рваные замусоленные джинсы; на ногах были огромные яркие кроссовки.
– Привет от тех, кого вы знаете, – таким было начало его речи, перебиваемой астматическим дыханием.
Я поинтересовался, с кем говорю.
– Это Меркурий. Конечно, такой образованный человек, как вы, помните, что Меркурий – не только идол муз, но и посланец богов?
– Чего вы хотите? И откуда вам известно, где я бываю и что делаю? – спросил я.
– Мы хотим, чтобы вы держали свой нос подальше от людей и мест, к которым не имеете отношения, – ответил Астаматик. – Иначе однажды поутру вы можете не проснуться. Вас, дорогой мой, посетит ангел смерти от Меркурия.
Астматик помолчал, с едкой улыбкой садомазохиста разглядывая меня, потом продолжил:
– И дабы вы, сударь, не сочли, что это чья-то злая шутка или розыгрыш, то напомню вам о кое-каких эпизодах из вашей несравненной жизни. Фишка в том, что эти историйки, как вы полагали, всеми давным-давно позабыты, о которых, как вы надеялись, никто на свете уже не вспомнит! Нет уж, извините и подвиньтесь – все досконально запротоколировано в нашем досье…
И астматик обмолвился о таких эпизодах из моей жизни, что меня мгновенно вогнало в краску. Затем он красноречиво замолчал и бросил на меня испытующий взгляд, очевидно, ожидая разъяснений.
Я их не дал.
– Значит, договорились, Макс? – спросил астматик.
Я вновь не произнёс ни слова.
– Вот и молодца, – он фамильярно хлопнул меня по плечу и добавил дружелюбно: – Ладно. Правильно делаешь. Ничего не объясняй. Не будешь лезть, куда не надо, а мы забудем о нашем разговоре.
Но заруби у себя на носу – руки у нас длинные, до Кремля дотянутся, если что…
Астматик внезапно исчез, как и появился. Боль обожгла затылок, и меня затошнило.
– Не пойму, что все это значило, – выдавил я сам себе. – Какая-то чушь собачья!..
Если после встречи с жирующим серым вороньём моё сознание находилось в каком-то оцепенении, то теперь я знал, что мне делать. Я летел домой, как на крыльях, ничего не замечал на пути. Поднялся по лестнице в свой полуподвал и поймал себя на мысли, что вернулся домой не совсем по своей воле. Вошёл в квартиру и, открыв холодильник, нашел там только банку