Для Ордина-Нащокина, последовательного сторонника европейской культуры, этот аргумент был не менее важен, чем коммерческие интересы. Во имя достижения этой важнейшей для России цели Ордин-Нащокин выступал за союз с давним противником русских – Польшей, поскольку знал, что поляков гегемония шведов на Балтике также изрядно раздражала. Кстати, позже и Петр для достижения той же цели пошел путем, начертанным еще Ординым-Нащокиным, то есть вступил в союз с польским королем и курфюрстом саксонским Августом.
Увлекаемый идеями своего канцлера, и Алексей Михайлович любил поговорить о необходимости приобретения «морских пристанищ» – гаваней Нарвы, Иван-города, Орешка. Но Ордин-Нащокин и здесь смотрел на дело шире: нужно прорваться прямо к морю, взять Ригу, пристань которой открывает ближайший прямой путь в Западную Европу. Составить сильную коалицию против Швеции – в этом была его заветная мечта. И только потом уже мечта Петра.
Впрочем, Афанасий Ордин-Нащокин вовсе не был, как может показаться, однобоким западником. Запад был приоритетом, но он прекрасно понимал, что в интересах государства развитие и восточного направления. Его дипломатический взгляд обращался во все стороны. Он укреплял торговые сношения с Персией и Средней Азией, с Хивой и Бухарой, снаряжал посольство в Индию, смотрел и дальше – на Дальний Восток, на Китай, строил планы казацкой колонизации Приамурья.
Близость взглядов канцлера с балтийской мечтой Петра очевидна, но не только это их сближает. Масштабы деятельности Петра I и Афанасия Ордина-Нащокина были, разумеется, разными, но если говорить о сути, о замыслах, о деловой хватке, то первый русский канцлер был предтечей Петра.
Вот только бо́роды эволюционер Ордин-Нащокин никогда насильно не брил и головы никому не рубил. На это обращает внимание все тот же Ключевский: «В его уме неясные преобразовательные порывы Алексеева времени впервые стали облекаться в отчетливые проекты и складываться в связный план реформы; но это не был радикальный план, требовавший общей ломки: Нащокин далеко не был безрасчетным новатором». Для него были важны и цели и средства. Для Петра I цель оправдывала любые средства. В этом принципиальная разница между двумя этими вроде бы столь схожими людьми.
Будучи государственным человеком, который к тому же прекрасно знал западноевропейский политический и экономический строй, Ордин-Нащокин показал себя, как точно подмечает Сергей Платонов, «наиболее ранним насадителем в Москве понятий бюрократического абсолютизма и меркантилизма».
Вообще, идеи в голове этого человека рождались постоянно и в самых разных областях. Он предлагал ввести городское самоуправление, сократить дворянское ополчение за счет рекрутского набора, то есть фактически высказал идею создания регулярной армии, комплектуемой рекрутскими наборами из всех сословий.