ДЕВУШКА
Мне снилось, что камни и бревна парят в воздухе так, что камень можно потрогать снизу, а под ручьем пройти как под мостом. Немного дальше ручей превращается в водопад, но вода в нем падает вверх, к небу и звездам. Во сне я подняла руку, зачерпнула немного воды из ручья, с самого его дна, и напилась…
Скорпион и Водолей
Скорпион
Во времена и во дни благоверных и всеблагих, христолюбивых и самодержавных деспотов Стефана и Грга, в месяц черешняр, в Звижде, где Дунай слышен ночью, а луна никогда не видна, паромщика Прохора Гомаца застигли в блудодеянии, к которому он склонил дочь Челядина Авранезовича, а на члене Прохора был надет огромный печатный перстень с выгравированной буквой «Г». В наказание и чтоб больше не соблазнял женщин, этот самый перстень вдели ему в нос, как вдевают кольцо в рыло борову. Отобрали штаны и охотничий нож с ручкой из заячьей ноги и голого выгнали из села.
– Сколько раз ты была с ним? – озабоченно спросил после этого отец, Челядин Авранезович, свою дочь Филиппу, у которой Гомац был первым и, как она верила, последним. Она солгала, что была с ним только один раз. А на самом деле – два.
В первый раз, как-то утром, Прохор спросил ее, проходя мимо:
– Ты коз доить умеешь?
– Умею, – храбро ответила Филиппа.
– А козлов доила?
На это Филиппа опустила глаза и утвердительно кивнула.
– Меня не подоишь? – спросил Гомац, и она доила его до тех пор, пока из него не потекло молоко.
– Что это? – спросила она.
– Семя.
– А где же пашня?
– Ты моя пашня. Женщина – это пашня. Женщина – это и кровь, и молоко. Враждующие кровь и молоко. Несмешивающиеся. Только мужское семя может их примирить и смешать. Я покажу тебе как.
Тут Гомац надел на свой член огромный перстень с печатью и лишил ее девственности…
Так это было в первый раз. Во второй раз их схватили и разлучили. С тех пор каждый вечер, вместо того чтобы есть, Филиппа безутешно проливала слезы по своему любимому. Сначала она их выплакала в горшок с ухой, назавтра в миску с тушеными овощами, потом в хлебную похлебку с луком и, наконец, в кашу с творогом. После чего однажды вечером вытерла косой слезы, поела крапивы, сваренной с бараниной, и решила написать своему возлюбленному письмо. Филиппе Авранезович лет было столько же, сколько у человека пальцев на руках и одной ноге, и ей все еще снилось, что она сосет грудь своей матери, наяву давно уже покойной. Девушка была красивой, как пасхальное яичко, и неграмотной, правда, из песен, которые ей напевала бабка, она знала, что вообще-то довольно грамотные князья и княгини, а иногда даже и просто влюбленные парни и девки пишут друг другу письма, или «маленькие книги», как их называли в народе. А так как вспоминала Филиппа