– Что бы ты хотела получить в качестве подарка на свой день рождения?
– Ты хочешь услышать честный ответ или мне ответить по уставу? – хладнокровно спросила я, встретившись взглядом с водителем через зеркало заднего вида.
– Перестань уже паясничать, – слегка возмутился он. – Конечно, я хочу услышать твои настоящие пожелания.
– Ну, хорошо, – не заставила я его ждать. – Ты сам напросился, если что. Так вот, – обратила я всё его внимание к себе, – я хочу или лучше не так… я просто требую, чтобы ты, наконец, отстал от меня и больше никогда не трогал. Мне надоело быть куклой в твоих руках, меня достало каждый день изображать из себя счастливую и довольную дочь нефтяного магната, мне осточертело наблюдать кругом одно лицемерие и бесконечную зависть. Но что я ненавижу больше всего, так это – твои деньги! Всё, что прошу – оставь меня в покое…, – уже теряя силы, выговорила я, в надежде, что хоть немного достучалась до него.
Он медленно отпустил мою руку и, отвернувшись от меня, что-то пробормотал.
– Алёна, я абсолютно не понимаю тебя, – кажется, впервые за всю жизнь искренне ответил он. – У тебя есть абсолютно всё. Ты можешь купить, всё, что пожелаешь, уехать куда заблагорассудиться. Тебя знает, чуть ли не вся страна и всё, чем я сейчас занимаюсь в итоге, достанется именно тебе…
– Ты снова говоришь только о деньгах, провались они пропадом! – почти выкрикнула я, теряя последние остатки самообладания. – Всё, что мне когда-либо бы было нужно от тебя, так это твоя отцовская любовь и поддержка, а не твои деньги. Но сейчас, мне не нужно даже этого, потому что я, представь себе, выросла! Я взрослый человек и хочу жить так, как хочу этого именно я, а не ты.
– Ты ещё ребёнок и сама не понимаешь, что говоришь…
– Прекрати! – резко перебила я. – Это ты ребёнок, если даже не хочешь понять элементарных вещей. Ты думаешь только о себе и своём имидже, абсолютно не заботясь о моих желаниях и тем более моей свободе действий. Ты – эгоист!
– Не правда! – остро отреагировал отец, тоже повысив голос. – После смерти твоёй матери, я пообещал сам себе, что я сделаю всё, чтобы ты была счастливой и ни в чём не нуждалась.
Почувствовав резкую боль в височной части, я поняла, что всё бесполезно и мой отец никогда больше не сможет понять меня, никогда…
– Ты даже не называешь её по имени, – шёпотом произнесла я, рисуя в воображении уже плохо узнаваемый образ своей мамы. – Михаил Петрович, – громче обратилась я к водителю, – откройте двери.
– Нет! Михаил, я запрещаю вам это делать, мы едем дальше, – железным тоном скомандовал отец.
– Михаил Петрович, пожалуйста, откройте. Я не могу больше находиться здесь, – и, встретившись с ним в очередной раз взглядом в зеркале, я вложила туда столько надежды, что оставалось только заплакать.
– Я сказал – нет! – прикрикнул он на меня, пытаясь раздавить своим надменным взглядом. –