Румянец щёк. Усталая походка.
След утренний – уже почти пунктир.
Обеденный – лежит довольно чётко.
И день прошедший видя на снегу,
Почти пройдя, как и замыслил, путик,
Отделаться от мысли не могу,
Что я мишень в пристрелянном маршруте,
Где ствол ведёт надёжная рука,
В плечо вдавив протекторы приклада,
Уверенная, что наверняка
Меня достанет с первого заряда.
Будь проклят этот год и день, и мразь,
Нам лгавшая о том, что люди – братья:
Когда рука с оружием срослась,
Она не приспособлена к объятьям.
Поэтому, умерив крови бег,
Замедлю шаг, не замедляя хода,
Приглядываясь из-под пухлых век
С поправкою на возраст и погоду.
Нам для двоих средь тундры места нет –
Так было, есть и будет в мире вечно:
Поземка замела вчерашний след
И заметёт сегодняшний, конечно.
Ну, а пятизарядное ружьё,
Одно из двух, как это року надо,
Одно из двух – его или моё,
Решит задачу с первого заряда.
«Зной безумствует, жжёт который день…»
Зной безумствует, жжёт который день.
И ни дождика, и ни тени,
Ночью кажется – расцветёт сирень,
Утром выглянешь – нет сирени.
И ничьей нельзя отыскать вины,
Как ни мучишься – нет ответа,
Несмотря на то, что конец весны,
Завтра первое, завтра лето.
Снова год прошёл. Ах, какой был год!
Сколько предавших и умерших,
Будто дьявол взял землю в оборот,
Как лазутчиков брали в СМЕРШЕ.
А вокруг палит зной который день.
И ни дождика, и ни тени.
Ночью кажется – расцветёт сирень,
Утром выглянешь – нет сирени.
Лишь вороний гай – и о чем шумят,
Если встретятся даже двое:
Или молятся богу невпопад?
Иль скандалят у водопоя?
Впрочем, и у нас радость впопыхах,
Да не радость, а отголосок,
Весть из прошлого о других годах,
Что глядят на нас с чёрных досок.
Не поэтому ли который день
И ни дождика, и ни тени.
Ночью кажется – расцветёт сирень,
Утром выглянешь – нет сирени.
И
«И покуда гром не грянет…»
И покуда гром не грянет
Неизбежный, страшный, тот,
Кто в глаза мои заглянет,
Дорогою назовёт?
Ты ушёл, не обернувшись,
Как всегда ломая бровь,
Мой кумир ночей минувших,
Неизбывная любовь.
Чем тебя я обделила,
Что тебе не додала,
Родненький, хороший, милый,
Сердце выжегший дотла.
А ведь ты меня с собою
Уносил в такую высь,
Где мы клятвой гробовою,
Вечной жизнью поклялись.
Побожились словом сладким
Быть,