Внимание обеих заинтересованных сторон, по-видимому, сосредоточено только на крайнем западном участке будущей русско-афганской границы, между Герирудом и Мургабом, на протяжении около 120 верст от запада к востоку, тогда как все протяжение русско-афганской границы, включая сюда и бухарские владения, тянется на расстоянии около 1200 верст, а Зюльфагар на западе и Шугнан на востоке составляют ее конечные пределы. С Шугнаном уже и теперь русские владения соприкасаются непосредственно, от Топчатынского до Узбельского перевалов, на протяжении около 65-ти верст.
Что касается до Зюльфагара, то очень может быть, что уступка его, при обладании Ак-рабатом и Пендждехским оазисом, не имеет для России серьезного значения собственно в стратегическом смысле. Но для человека, хотя несколько знакомого с азиатами, дело это представляется совсем в другом свете, если взглянуть на него со стороны политической.
Какое дело сопредельным азиатам до того, что уступка эта, в сущности, фиктивная, что сделана она из любезности, лишь в угоду национальному самолюбию англичан, дабы позолотить им горькую пилюлю и доставить министерству Гладстона сколько-нибудь приличный выход из того фальшивого положения, в какое оно само себя поставило! Азиаты всех этих тонкостей европейской политики не знают и не понимают, да никогда и не поймут, – не их простого ума это дело! Но за то они будут знать и воочию видеть тот факт, что вот русские заняли было Зюльфагарский проход, а потом взяли и ушли, очистили его и отдали афганцам, не смотря даже на свое победоносное дело при Таш-кепри. Почему русские сделали так? – По понятию азиатов, на этот вопрос ответ может быть только один: «Потому что хотя Аллах, за грехи наши, и допустил уруса побить афганов на Кушке; но все же афганы с инглизами настолько сильны, что урус их побаивается и предпочел сам уйти из Зюльфагара, когда узнал, что афганы готовы идти на него с большими силами». Кто действительно силен и прав, тот, по понятию азиатов, никогда ничего добровольно не уступает: уступка есть первый признак неправоты или слабости. Таково их простое убеждение. И нет сомнения, что не только англо-индийские газеты, но и английские негласные агенты, в которых у англичан никогда нет недостатка, изо всех сил постараются объяснить нашу уступку именно в таком смысле, что необходимо им для поддержания своего поколебленного ныне престижа. Поползновения английской печати придать делу именно такой оборот начались уже и теперь, когда мы сделали только тень уступки требованиям английского кабинета. А что же будет, когда уступка Зюльфагара станет совершившимся фактом! На страницах англо-индийских