Она хотела положить бумажник себе в сумку, но поколебалась:
– Может, он вам еще понадобится?
– На сегодняшний день – да.
– Совершенно не могу понять, почему на Луи другие туфли и галстук? И еще, что в то время, когда это произошло, он не был на работе.
Мегрэ больше не стал ее расспрашивать, только попросил подписать какие-то документы.
– Вы поедете домой?
– Когда мы сможем забрать тело?
– Вероятно, через день или два.
– Вскрытие проводить будут?
– Возможно, следственный судья потребует. Пока неизвестно.
Она посмотрела на часы.
– У нас поезд через двадцать минут, – сказала она сестре, потом повернулась к Мегрэ: – Не смогли бы вы подвезти нас на вокзал?
– Ты не будешь ждать Монику? – удивилась сестра.
– Сама вернется.
Пришлось сделать крюк, чтобы попасть к Лионскому вокзалу. Две почти одинаковые фигуры поднялись по каменным ступенькам.
Сантони с усмешкой проговорил:
– Железная хватка! С такой шутки плохи. Вот бедолага…
– Да уж…
– Что вы думаете об этой истории с ботинками? Будь они новые, можно было бы подумать, что он купил их только сегодня.
– Не осмелился бы. Разве ты не слышал, что она сказала?
– Ну и яркий галстук тоже.
– Интересно, похожа ли дочь на мать?
Они не сразу вернулись в полицию, зашли в пивную перекусить. Мегрэ позвонил жене и предупредил, что не знает, когда вернется домой.
В пивной тоже ощущалась зима, на вешалках висели мокрые пальто и шляпы, темные окна сильно запотели.
Когда они вернулись в сыскную полицию, дежурный доложил Мегрэ:
– Вас спрашивала какая-то девушка. Кажется, ее вызвали. Я послал ее наверх.
– Давно ждет?
– Минут двадцать.
Туман перешел в мелкий дождик, и мокрые следы украсили разводами вечно пыльные ступени. Большинство кабинетов уже опустело. Только из-под нескольких дверей пробивался свет.
– Мне остаться? – спросил Сантони.
Мегрэ утвердительно кивнул: поскольку они вдвоем начали следствие, то и продолжать будут вместе.
На кресле в приемной сидела девушка, сперва в глаза бросилась ее голубая шляпка. В комнате было почти темно. Дежурный читал вечернюю газету:
– Это к вам, шеф.
– Знаю. – Мегрэ повернулся к ней. – Мадемуазель Туре? Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет.
Там Мегрэ зажег лампу с зеленым абажуром, освещавшую кресло возле стола, куда он попросил ее сесть, и заметил, что она плакала.
– Дядя сказал мне, что отец умер.
Мегрэ помолчал. Как и мать, она держала платок, но свернула его и комкала в руках. Мегрэ в детстве любил так мять кусок замазки.
– Я думала, что мама будет с вами.
– Она уже уехала в Жювизи.
– Как она?
Что на это можно ответить?
– Ваша мама держалась очень мужественно.
Моника была