Лично у меня в связи с эпопеей Толкиена всегда вызывали удивление два обстоятельства. Первое – трудности автора с публикацией романа. Казалось бы, оригинальное произведение с тщательно прописанными географией, мифологией, системой образов, добротной приключенческой линией и четким гуманистическим посылом должно было вызвать у потенциальных издателей немедленный хватательный рефлекс. Вместо этого мы видим вялую реакцию: сразу в полном виде печатать книгу не хочет никто, а те, кто соглашаются публиковать роман частями, просят автора сократить текст. Может, издателей отпугивал перфекционизм Толкиена: та профессорская дотошность, которая требовала от автора продумать все детали, «овеществить» придуманный мир вплоть до последнего штриха на карте? Возможно, сам глобальный масштаб эпопеи такого рода вызывал растерянность у возможных публикаторов? Не исключено, что опытным редакторам Толкиен казался вопиюще несовременным – эдаким реликтом, пришельцем из тех далеких эпох, когда усилиями поколений создавались «Махабхарата», «Старшая Эдда», «Калевала» и прочие литературные колоссы, и дерзновенный замысел автора – придумать эпос целого вымышленного мира – кому-то даже мог показаться эдакой монументальной графоманией: мол, чудит профессор Оксфорда. По-настоящему массовое признание «Властелина Колец» на родине автора началось после шумного успеха романа за океаном. Впрочем, и читателям США одно из достижений Толкиена-писателя – филологическое изящество – казалось излишеством. И хотя кинотрилогия Питера Джексона снята во времена, когда эпопея стала культовой, режиссер счел необходимым задвинуть на задний план собственно фольклор Средиземья, а многопоющий добряк и обаяшка Том Бомбадил в картине вообще не фигурирует.
Второе смущающее меня обстоятельство в связи с романом Толкиена: почему он так долго не переводился на русский язык? Приквел эпопеи, «Хоббит, или Туда и обратно» (1937), вышел на русском еще в 1976 году, а вот продолжения истории пришлось ждать еще двенадцать лет – до самой перестройки, когда, наконец, в 1988 году издательство «Радуга» выпустило трехтомник в переводе Владимира Муравьева и Андрея Кистяковского. В чем дело? Возможно, все дело в личности одного из переводчиков? Андрей Кистяковский был диссидентом, переводил «Слепящую тьму» Артура Кестлера и некоторое время был официальным распорядителем Фонда помощи политзаключенным. Но, с другой стороны, русской версией «Властелина Колец» занимались и другие люди. Мне посчастливилось быть знакомым с автором первого перевода (1976) Александром Грузбергом. И, кстати, подход Грузберга – не русифицировать имена и географические названия – многим и поныне кажется самым правильным.
Остается