их в ведовской порче. Оговорённые были арестованы, привезены в город и под плетьми признали себя ведунами и ведьмами. Одна из них созналась, что напускала порчу по ветру посредством червей, полученных ею от дьявола: она представила судьям и самых червей, а те препроводили их в сенат. Но сенат за это дело отрешил от мест городские власти, кликуш велел наказать плетьми и впредь подобных кликальщиц предписал наказывать, а наговорам их не верить. В 1786 г., в Саратовском наместничестве, в деревне Глотовой, крестьянская сходка пытала в ведовстве жёнку Козыреву: привязанную к жерди, её били плетьми, палками и кнутом, подвешивали к воротному столбу, с колодками на шее и на руках и т. д. Козырева призналась, что она «чародейка и что чрез чародейство разные люди ею заражены припадочною болезнию»; что она блудница, еретица, отреклась от Сына Божия, от пресв. Богородицы, от сырой земли, от солнца, от луны, от неба, от леса, от травы, от воды и от своих родителей, и, скидая с себя крест, клала его под пяту. Она призналась, что в её распоряжении состоит десятка три дьяволов, которых она «посылает на работу, – вить песок и рассевать оный и в разных людей для мучения». Вольский суд нашёл все это «ни мало вероятия недостойным», однако ж не решил дела и передал его саратовскому совестному суду. Последний нашёл Козыреву виновною в том, что она «для своей корысти от глупости похвалялась выдуманными чародействами, чего для, в страх другим, отослал её в рабочий дом на два месяца». Крестьян же и крестьянок, которые объявили, что «они чувствуют во внутренности у себя дьяволов, что никак неестественно, за таковую нелепую выдумку «суд приговорил к рабочему же дому на две недели. Но исчезнувшая в образованных классах вера в «лихих баб» до сих пор живёт в нашем простонародье, по временам доводя его до ужасных злодеяний. В 1861 году один русский туруханский мещанин принёс в жертву земле девушку. В 1855 г. крестьяне Новогрудского уезда, для прекращения холеры, закопали живою в землю семидесятилетнюю старуху Маныгову
(Журнал Мин. Юст., т. XX).
Восточный аскетизм мирился с женщиною только в том случае, если она служила его идее и умерщвляла в себе те половые свойства, за которые, главным образом, он отвергал её, – если она делалась отшельницей, девственницей, аскеткой, подвижницей. Увлекая множество женщин в монашество, воздвигая многочисленные женские монастыри, создавая целые классы странниц-богомолок, посвящавших себя исключительно религиозному делу, византизм в своём чистом виде, не смешанный с родовыми патриархальными принципами русской жизни, расходился даже с «Домостроем» и требовал от женщины одного, чтобы, не будучи ни женою, ни матерью, она была подвижницей. Монашеский идеал увлекает собою женщин княжеского рода уже при внуках Владимира, а в последующих поколениях он быстро распространяется в среде всех классов народа. Девицы, нередко даже малолетние, жены от мужей, вдовы – все стремятся в монастырь и многие из них ведут здесь такую жизнь, которая могла примирить с ними самого строгого аскета, несмотря
