А произошло вот что. Необычная красота царевича Ипполита вскружила голову его юной мачехе Федре. Молодая женщина долго скрывала вспыхнувшее в ней личное чувство, опасаясь сурового, уже явно немолодого мужа ее. Однако Тесей довольно часто оставлял Афины – ради своих продолжительных поездок. И это не прошло бесследно.
Во время одной из таких продолжительных мужниных отлучек, когда по Афинам стали гулять упорные слухи, будто Тесей погиб, будто он уже никогда не возвратится… А Федра, стало быть, вообще освободилась от супружеских уз, – стала мнимой вдовой, которой эти узы сделались уже совсем безразличными, даже несколько неприятными, – призналась в любви к своему очаровательному пасынку.
Конечно, решившись на нечто подобное, она по-прежнему видела себя царицей, но уже при новом, юном, тоже вполне законном царе. По ее мнению, она не совершила ничего предосудительного.
Однако Ипполит…
Он с негодованием отверг все услышанные им признания в любви.
Ответ его прозвучал так недвусмысленно, что когда явились верные слухи о возвращении живого и невредимого Тесея, – Федра перепугалась до смерти. Она сразу же подумала, что непорочный Ипполит расскажет о ее признании своему отцу. Поэтому Федра решила свести счеты с жизнью.
Чтобы оставить о себе хорошую память, чтобы не запятнать имена своих сыновей, возможных, а то и верных наследников афинского престола, – она прибегла, как ей показалось, к весьма простительной клевете. В ее предсмертном письме, адресованном супругу, было сказано, будто бы юный Ипполит покусился на честь своей мачехи, и будто бы она, будучи не в силах снести подобного позора, решила покончить с собой.
Возвратившийся домой Тесей застал уже похолодевший труп жены.
Тесей поверил клевете, однако не пожелал пятнать себя казнью собственного сына. С просьбой наказать нечестивца – афинский царь обратился к морскому богу Посейдону, который, вроде бы, тоже считался его небесным отцом, тогда как Эгея почитали, пусть и со временем, его земным родителем.
Опечаленный развитием таких событий, царевич Ипполит старался всячески избегать родного дворца. Он не знал, как объяснить отцу свою полную невиновность, а тот вообще не пускал его к себе на глаза.
Однажды Ипполит ехал в глубокой задумчивости по берегу моря.
Извилистая дорога пролегала по узкой теснине между отвесной скалою и крутым, страшно обрывистым берегом. Казалось, чуть-чуть ошибись на ней чуткие лошади, – и не миновать большущей беды.
Однако умные животные знали там каждый, валявшийся под ногами камешек, каждый малейший, каждый изгиб дороги, годами протираемой ими колеи. Ипполит доверял коням больше, нежели своему вознице.
И вдруг на дорожной полосе, откуда ни возьмись, взметнулась