А Татьяна Барская вспоминает, как в августе 1982 года в Доме творчества Союза писателей неожиданно появился Юлиан Семенов. Он вообще оказался непредсказуемым. Экспромт, импровизация были свойственны его натуре. Этим он был интересен и привлекателен. «На следующий день, – пишет Татьяна Николаевна, – во дворе редакции газеты “Советский Крым” (ныне “Крымская газета”) появился плотной комплекции бородатый человек в рубашке защитного цвета с большими карманами на груди, из которых выглядывали авторучка и пачка сигарет. Представился: “Юлиан Семенов. Прошу любить и жаловать”. Все последующие годы нашего с ним общения и сотрудничества были верны этому призыву: любили и всегда жаловали. На протяжении многих лет на страницах нашей газеты печатались главы из его будущих книг, все гонорары за которые он просил перечислять в Фонд мира. Вскоре Семенов стал своим человеком в городе. Он вникал во все проблемы, связанные с развитием туризма, культуры, музеев. Удивляло и то, как он, при всей своей занятости, находил время и интерес открывать и поддерживать местные таланты. Так случилось с ялтинской восьмилетней поэтессой Никой Турбиной. На читательскую встречу с Юлианом в кинотеатре “Сатурн” в декабре 1982 года собралось более тысячи зрителей. Он появился на сцене легко и стремительно. Контакт с залом возник мгновенно. Его слушали, затаив дыхание. Ни один вопрос не остался без ответа. Любимой формой общения оставался диалог. Зрители даже не подозревали, что перед ними стоит человек с температурой 39°, простуженный, буквально за несколько минут до встречи поднявшийся с постели. Помимо писательского таланта он еще обладал огромным даром любви и уважения к людям, какого бы звания и положения они ни были… Поражали его общительность, открытость, неуемная работоспособность и вместе с тем какая-то моцартовская легкость. Юлиан будто жил вне времени».
Именно в этот приезд Семенов, который остановился в гостинице «Ялта», познакомился со стихами Ники. Но об этом – через пару страниц.
В статье «И вечный бой…», написанной для газеты «Слава Севастополя» в 1985 году, Александр Круглов[73] отмечает способность Юлиана Семеновича «охватывать человека всего целиком, хотя эта способность и прикрыта добродушной свободной приветливостью, она особенно заострена. Природа природой, дар даром, но и годы работы ученым-востоковедом, спецкором столичных газет, на дипломатическом поприще (где и кем только он не работал!) – словом, бесчисленное множество встреч на всевозможных уровнях, на всех широтах и долготах земли изощрили его проницательный ум. Отсюда и способность писателя так полно и точно влезать в шкуры и души тех – и своих, и врагов, – кого заставляет он действовать, думать, страдать на страницах своих многочисленных книг».
У известного критика и писателя Льва Аннинского[74] несколько иной взгляд на творчество Семенова. «Возможно,