Михаил Задорнов. Шеф, гуру, незвезда…. Сергей Дроботенко

в гостинице встречаемся на завтраке, Задорнов, наливая кофе, приветствует:

      – Дроботенко, доброе утро!

      И руку протягивает. А я с каменным лицом прохожу мимо… Я не видел выражения лица самого Задорнова, но думаю, что там было намешано много чувств, близких к изумлению. Выждав паузу, я медленно обернулся, окинул гуру презрительным взглядом и сказал:

      – Пить надо меньше!

      …Только спустя годы до меня дошло, как я тогда рисковал! А если бы Задорнов не вспомнил ту самую фразу, «сколько он выпил за всю жизнь»? Представляете, в каком бы я идиотском положении оказался? Думаю, тогда бы мне не довелось рассказать вам те истории, что ждут впереди…

      Но я не зря начал книгу с того, что назвал память Михаила Николаевича «феноменальной». Он, конечно же, вспомнил, расхохотался, пролил кофе на свитер и пустился в воспоминания:

      – Мы как-то выпивали во дворе на мусорном баке. Мне почему-то всегда доверяли самое ответственное – разлить водку по стаканам. И я знаю почему. Я разливал абсолютно одинаково всем. Больше так никто не мог. Качан всё время норовил себе больше плеснуть, а Филатова это бесило. А я разливал на слух – по булькам. Ты знаешь, у меня музыкального слуха нет, но если бы в музыке надо было играть по булькам, – я был бы величайшим музыкантом…

      А в это время Лёня и Володя делили на троих сырок «Дружба».

      И вдруг из подъезда выходит сумасшедшая девчонка – фигура, причёска, одета как на подиуме… Ну такая красавица, до которой нам с нашими плавлеными сырками было так же далеко, как хряку до нейрохирурга. Высотные ноги, коротенькое кожаное пальто, в талии это пальто сковывал кожаный поясок, отчего фигура девушки была похожа на песочные часы. Откуда она такая нарисовалась в этом дворике памяти крепостного права? Она словно пропарила над нами. Да и чего ей было разглядывать там внизу – плавленые сырки по 14 копеек и такие же плавленые лица?..