Я сказал, что дерево, а Дик – железо. И тот и другой были правы. Мы с братом выкопали дубовый гроб обитый по краям железом. И вместо того чтобы нервничая и икая его закопать, Дик предложил его выкопать и вскрыть. Выкопали, вскрыли. В гробу лежал скелет человека и скелет собаки в ошейнике. Тут уж было не до шуток, я хотел бежать, громко крича и подвывая, а Дик сказал, что так даже лучше и велел мне звать деревенского старейшину. Дик остался с гробом, а я, не чуя ног, полетел в деревню. Ох, и шуму я поднял, всю деревню разбудил. Собаки лаяли, лошади ржали, коровы мычали, козы мекали, овцы блеяли, бабы голосили. Ну, вы поняли, все делали то, что от них ожидали. В суматохе вся ночь и прошла. Следующим днем был назначен суд, судилище.
Мы с братом – свидетели ценные, но бледные. Гордые герои дня, спасители деревни от злобных колдунов, убивцев тайных. Никогда не забуду как зыркнул на нас колдун. Ох и страх испытал я, чуть в штаны не наложил. Деклан, узнав о наших проделках, нам все вихры оборвал да синяки на боках напечатал. Деревенские сразу накинулись на колдуна, сами понимаете давненько они такой косточки, сенсации, то бишь, дожидались. Колдун! Убийца! Черный маг! Ворог! Волк в волчьей шкуре! Некромант! Самые лестные титулы его были. Дик сначала грудь выпячивал, потом на нет сошел, в стенку вжался, а я в уголок осел. В колдуна снаряды полетели – капуста, ботва, морковь, редька горькая. Избиение началось. Хуже людской молвы – народный гнев праведно-неправедный. Все выплескивались, расплескивались, кто во что горазд. Сложили дважды два, навыдумывали черти чего, стали версии выдвигать, чей же труп, кто ентот погребенный на отшибе, на земле неосвященной? Местный лекарь, тот еще шарлатан, прочитал с пергамента результат предварительного осмотра. Труп мужеского полу, скелет несформировавшийся: молодой человек умер, не вкусив радостей из земного сада удовольствий, предположительно, скорее всего, смертью естественной. Возможно отравление ядом или от кровопотери, если рана была нанесена в мягкие ткани. Скелет не тронут. Обсуждали, мусолили, а колдун сидел, мрачнел, но держался. Тут откудась не возьмись, появляется слуга колдуна этого да как набросился он на толпу, такой монолог прочитал прочувствованный, что все прослезились, платочки друг у дружки попеременно одалживали.
Как вы смеете, говорит, горе родительское бередить, хамло вы деревенское, хомуты бесчувственные, каменные бошки, твари мерзкие и постылые, не будет вам теперь покоя, изверги! Родителя обидеть, выкопав единственного усопшего во цвете лет сына, да еще в смерти егойной обвинять.
Документы достал, зачитал, росписи ответственных лиц в морды сунул. Это решило дело.
Все конечно ахнули, на нас с кулаками повернулись. Глаза горят гневом, стали подбирать овощи и в нас, графских детей, целить. Деклан,