В пассажирском трюме, куда нас сразу затолкали, мы быстро, бегом занимали деревянные нары, устроенные в три яруса. В трюме резко ударял в нос запах карболки. На каждый отсек нар укладывалось по четыре человека. Мы поместились вчетвером – Мария Васильевна, её дочь, я и ещё какая-то тётя. Первый ярус нар был в полуметре от пола. Мы были на третьем ярусе, под нами уже сидели люди, погруженные раньше нас.
Последняя группа пассажиров залезала уже на верхние нары. Кругом раздавались крики и плач детей, люди толкались и громко спорили из-за мест на нарах, и я тоже начал реветь, когда какой-то военный дядя, руководящий погрузкой, заглянул к нам наверх и стал проверять, есть ли ещё свободные места. Вещи, сброшенные с палубы, валялись кучей около лестницы трюма, но пассажирам забирать их не разрешали. Люди в военной форме отгоняли женщин, которые хотели взять свои тюки и чемоданы. На каждой вещи ещё в Находке бывалые пассажиры нашили матерчатые холщовые заплаты или прикрепили деревянные дощечки с указанием фамилии, имени, отчества и адреса назначения.
Море
Наконец крики, детский плач и ругань улеглись, в чреве корабля что-то застучало, пароход слегка задрожал – мы выходили в море.
Охотское море дало самые яркие впечатления от всего путешествия.
Море, а тем более Охотское, я видел впервые.
Погода была тёплая, летняя, тихая, нас почти не качало, и я с другими мальчишками торчал целый день на палубе, смотрел, не отрываясь, за борт, где скользили белые барашки волн, и от этого слегка кружилась голова. Тогда мы начинали разглядывать палубу, мачты, надстройки и весь наш корабль.
Пароход «Джурма» был старым, но довольно большим торговым судном. На корабле было два грузовых трюма, каждый из которых имел грузовые платформы. (Пароход «Джурма» вместе с пароходами «Кулу» и «Ягода» был закуплен в 1930-х гг. для морфлота «Дальстроя» в Голландии. Грузоподъёмность 8900 тонн.) Мы, пассажиры, размещались в кормовом трюме, который на ночь закрывался брезентом.
Пароход «Джурма» треста «Дальстрой»
Пароход «Феликс Дзержинский»
Посредине палубы корабля стояли две мачты, а бак был заставлен походными кухнями, которые весь день дымили и готовили пищу для охраны. «Враги народа» размещались в носовом трюме, их было очень много, их везли на Колыму за преступления. Обращались с ними ужасно, это понимали даже мы, дети. Раз в день их выгоняли на палубу, на прогулку, и они уныло, опустив головы, ходили вокруг мачт и носового трюма, тяжело и надрывно кашляя, в мокрых телогрейках, бушлатах и рваных отрепьях. В нижних отсеках трюма, где заключённых содержали, был ледяной холод, хлюпала забортная вода, которую они целыми днями откачивали ручными помпами. Я, конечно, не мог знать, что мой отец тоже «враг народа» и что он мог быть среди этой толпы опустившихся, забитых и больных людей. Тогда я не