– Кто-то должен, – сказал Щавель. – Вот и начались проблемы с беженцами. Они пока жили дома, друг дружку грызли, а как оказались в условиях постоянно растущих вызовов, так поедом стали есть. Тут же объявился самый динамичный, который возглавил процесс на месте. А ведь он ещё организацией движения не занялся, войско голодранцев не собрал, но это обязательно будет. Найдётся другой, не менее эффективный.
– Ненадолго. Они всегда сначала уверенно идут к успеху, а потом поют горестную песню: «Анус, порвали анус! Каюсь, каюсь, каюсь…» – Лузга скабрезно оскалил траченный кариесом частокол, напоминающий о взятой при поддержке артиллерии крепости.
– Такова участь манагера – борзеть и потом раскаиваться, – обронил Щавель. – Их надо убивать, пока они в силу не вошли.
– Всех не перебьёшь, – Карп скептично выпятил губы, но тут же мнительно покосился на командира, будто начал раскаиваться в сказанном.
– Перебьёшь, – смиренно ответил Щавель. – Зло конечно. Эффективных манагеров на самом деле мало, просто зла от них много, поэтому они заметнее нормальных людей. Если уродов уничтожать, они закончатся, а те, кто мог бы стать крысами, испугаются и не станут. Поэтому не проходи мимо живого выродка и не упускай возможности сделать его мёртвым.
– Тут манагеры, на Северо-Западе эльфы, всюду своя напасть, – примирительно рассудил Карп.
– Эльфы смирные, – сказал Щавель. – Сидят на дачных участках и не рыпаются. Детишек грамоте учат.
– Басурмане тоже учат, – припомнил работорговец странствующего преподавателя Вагиза Фатыховича. – Людей портят. Баба учёна – пол не метён, да и мужикам лишнее образование только мешает думать. На кой хлеборобу тригонометрия? Или, того хуже, философия. От неё мыслям тесно и в жилах соки начинают бродить, с того крыша едет, крестьяне бунтуют и рабы бегают. Всё дурь эльфийская! Забивают людям голову ненужным хламом. Я б эту заразу под корень изводил при каждом удобном случае.
– Будет приказ светлейшего – изведём, – сухо ответил Щавель. – Будет указ о насаждении на Руси школ и университетов – насадим. А пока едем в Великий Муром ловить рабов.
Карп перекрыл словесный фонтан, но не до конца. Отъехав в обоз, что-то ещё бурчал, попусту дёргал за узду вороного, ругался на раболовов, отдавал ненужные команды по конвоированию. Четверых захваченных из бомжовища арестантов быстро обрядили в лёгкие колодки с замочками и пустили гуськом за последней телегой. Скованные одной цепью, они были связаны одной целью – дойти до Владимирского централа и там принять заслуженное наказание.
Бездомному отребью следовало согнуть выю под железное ярмо закона. В таком настроении Щавель въехал во Владимир.
Глава вторая,
в которой дует ветер северный и творится зла немерено
– Не все доживут до зимы, – молвил Щавель, когда караван подошёл к окраине града Владимира.
В то время как