Работорговцы. Черный пролетарий. Юрий Гаврюченков

не до торга ему будет – горем убит».

      Литвин окаменел лицом.

      «Если командир умрёт, авторитет в отряде вернётся ко мне, с ним и любовь личного состава, и заслуженное признание, как раньше. Похороним Щавеля на кладбище имени князя Владимира с воинскими почестями, а послезавтра выступим в Муром. Лузгу с Жёлудем отправлю в Новгород, чтобы не отсвечивали. Подручным Щавеля в моём отряде делать нечего, обойдёмся без напоминаний. Заодно бы и доктора заменить. Сниму с должности и оставлю здесь как не справившегося, а в Муроме лучшего найду. В Муроме дневка, губернатор выделяет конвой, сразу двигаем на Арзамас, ловим рабов и домой».

      Карп и Литвин переглянулись. Они поняли друг друга.

      Воля Петрович стоял за их спинами и рюхал.

      «Возглавить администрацию, стать полновластным хозяином города и бездарно всё просрать, – думал он. – Недаром говорят, чем выше взлетел, тем больнее падать. А уж так стремительно ухнуть вниз… Надо правильно составить рапорт князю, я столько лет служу без пролётов, может, и обойдётся. Или, пока не арестовали и не посадили на цепь, прямо с больнички пойти в кабинет, сесть за стол и застрелиться из табельного оружия? Избегну мучений и позора. Кто знает, чего от новгородцев ждать?» – Воле Петровичу не понравилось, как Литвин с Карпом переглянулись. Ну, как ОМОН разом повяжет городскую стражу на первом этаже казармы, захватит оружейную комнату Централа и займёт оборону по плану «Крепость»? Заблокируют наружные окна и двери, баррикадами из телег, мебели и нар объединят здания на внешнем дворе в комплекс «административный корпус-казарма-конюшня», после чего обстоятельно начнут собственное следствие с допросами и пытками всех сотрудников учреждения?

      Князев разбирался в оперативных планах, прекрасно знал тактику ОМОН, видел, как работают ратники, и был убеждён, что для захвата Владимирского централа со стороны казармы семи десяткам витязей потребуется минут пять.

      «Лучше было позволить Семестрову испросить подмоги в Великом Муроме, – закралась крамольная мысль. – Пришла бы сотня с огнестрелом и навела порядок, а дружинники отправились бы выполнять свою задачу. Как сложилось бы хорошо, и Щавель был бы жив, – на мгновение взор Воли Петровича прояснился, глаза приобрели фиалковый оттенок, но старый службист в нём призвал к порядку напуганную Яркую Личность и задавил ростки рукопожатности. – Будь что будет, – решил Князев, – а я продолжу выполнять свой долг до конца».