– Что, уже очнулись? – молодой человек наклонился в Рыбакову, мягкой ладонью потрепал того по щеке. – Вы меня слышите?
Рыбаков, пересилив головную боль, кивнул. Что нужно от него этим людям? Автомобили, стоящие здесь, в гараже? Если так, если им были нужны автомобили, почему тогда машины все ещё на месте? Значит, им нужны деньги. Но здесь всего лишь загородный дом Рыбакова, а не филиал банка, где он держит кое-какие сбережения на черный день. Кажется, боль причиняют не только движения, но и мысли.
– Понимаете меня, да? – переспросил молодой человек и ласково заглянул в глаза Рыбакова. – Пришли в себя? Вот и ладно. А то уж я испугался, вы того… Думал вы уже все… Откинулись.
Фирсов, заложив руки за спину, безучастно стоял над Рыбаковым и, кажется, раздумывал, что же дальше делать с жертвой. Наконец, он снял пальто, повесил его на привинченный к стене крючок, стянул с шеи цветастое кашне.
– Будьте молодцом, держитесь, – говорил молодой человек шепотом, словно не хотел, чтобы занятый своим делом Фирсов услышал его слова. – Держитесь, соберите волю в кулак и держитесь, во что бы то ни стало. Это сейчас, в данный момент очень важно… Важно…
Молодой человек не пояснил, что именно важно в данный момент, вместо этого он рассмеялся заливистым искристым смехом и плюнул в лицо Рыбакова.
– Ну-у-у-у, – загудел Рыбаков носом, он изо всей силы дернул связанными за спиной руками, порываясь встать, или хотя бы вытереть с лица плевок, но ничего не получилось, он лишь неловко заворочался на цементном полу и снова прогудел носом. – Ну-у-у-у-ну.
– Шевелится, жив земляк, – радовался парень.
Молодой человек отставил назад правую ногу и носком острого ботинка пнул Рыбакова в грудь. Рыбаков сморщился от боли, но на этот раз заставил себя не издать ни единого звука. Вместе с болью жгла душу обида за несправедливое, злое, циничное унижение. Решено, он сожмет зубы, сотрет их до корней, но будет терпеть побои молча, не пикнет, звука не издаст. Пусть он сдохнет в этом гараже, на этом грязном полу, но своими стонами не доставит удовольствия этому молодому подонку и садисту. Паренек оттянул назад правую ногу и снова, на этот раз ещё резче и сильнее, ударил ботинком в грудь Рыбакова. Против воли тот громко застонал, чувствуя, что на глазах выступают слезы. Эти слезы туманили взгляд, мешали видеть происходящее. Молодой человек нагнулся к своей жертве, поднес губы к самому уху стонущего Рыбакова и внятно пообещал.
– Сейчас ты, земляк, будешь умирать. Очень больно.
Рыбакову стало страшно, он поверил в слова молодого человека сразу и навсегда. Фирсов между тем перебросил длинную веревку с петлей на конце через крюк в потолке. Он продел в эту петлю связанные за спиной руки Рыбакова. Закончив с этим делом, он наклонился к хозяину гаража и спросил, понимает ли тот его слова. Рыбаков кивнул.
– Тогда вот что, – сказал Фирсов, – я задам