Волхв подал миску Никите:
– Отведай, отрок, пока не остыла ушица.
– А почему степняки рыбу не кушают? – спросил каменотес, отхлебнув варево.
– Так у них ложек нет, – пошутил Гостомысл, слегка стукнув по лбу ложкой своего ученика.
***
Иван Кольцо, лежа на печи, шептался с Никитой Паном:
– Если одолеем Кучума, объявим царство самостийное. Будем жить по нашим законам вольным. Пошлем послов к государю с подарками и грамотой о мире и соседстве.
– И встретят послов твоих кнутами царскими. Сдерут шкуру, а дары поделят меж боярами, – усмехнулся Никита Пан.
– Не посмеют на посла другого государства руку поднять. Я сам с обозом пойду.
– Ты сначала Кучума одолей, вольнодумец, впереди обоза забегаешь.
– И одолею. Вот ужо и до истока речки добрались, до последней деревни русской. Ледостава дождемся, и по ледку да снежку наши челны до Кугуй-реки через камни перетащим, ровно как саночки на масленице.
– Твоими устами да мед хлебать. Все-то у тебя, Иван, гладко получается. И царство зачнешь, и Кучума одолеешь, и вольницу казацкую создашь в Сибири. Смотри, чтоб губа не треснула. Спать давай, скоро петухи запоют, – укрываясь тулупом и отворачиваясь от товарища, пробурчал Пан.
– И царство вольное создам, и к царю послом поеду, – не унимался Кольцо, но в ответ раздался богатырский храп Никиты.
***
К осени Архип, наняв в помощники двух остяков, поставил баню.
Угор сдержал свое слово и вернулся к первому снегопаду с женой, которую выменял в Искере у богатого вогула за седло и уздечку. Женщина была его возраста, с ребенком – с шестилетней девочкой.
– Ванька, я тебе забаву привез, – крикнул вогул из лодки, разглядев на берегу удившего рыбу мальчика.
– Пошто тетка на греблях, а не ты?
– А я что, виноват? Коли она на тумране играть не умеет, – ответил Угор и, вставив в рот губо-язычный инструмент, купленный на базаре, ударил пальцем по медному билу.
– Бяууу, бяуу, бяууу, – зазвучала заунывная мелодия.
Ванюшка помог затащить лодку на берег. Подал руку женщине, потом помог сойти на берег девочке.
– Айда наверх, качелю покажу