Впереди показался хвост обоза. Три встречных татарина, внимательно всматриваясь в лица сидящих на нартах остяков, медленно проезжали мимо. Батыржан, старший разведчик, мельком взглянул на догоняющую обоз упряжку. Действительно, как и предполагал кузнец, увидев трех, а не четырех оленей, он не придал ей значения. Мало ли по каким причинам могла отстать от обоза упряжка.
Оглядев ворох шкур и двух остяков, одного спящего и одного сидящего с шестом, Батыржан легонько стегнул камчой по крупу своего коня, выезжая на протоптанную дорогу. Но проехав метров десять, он внезапно разглядел след от знакомой левой полозьи, у которой была выщерблена льдом еле заметная ямка. Рисунок соответствовал следу разыскиваемой упряжки. Натянув резко поводья коню, так что он встал на дыбы, Батыржан повернул обратно. Его примеру последовали подчиненные, поняв, что разыскиваемый ими шаман обвел их вокруг носа, только что проехав навстречу.
Конь, поднявшись на дыбы, принял на себя прилетевший свинец. Жеребец, захрипев, начал заваливаться набок. Резанул уши грохот выстрела, который эхом покатился по пойме реки. Третий всадник, ехавший замыкающим, был мертв. Заряд свинцовой сечки, впившийся ему в спину, не оставил шансов на выживание. Раненная в круп лошадь, выбив седока из седла, помчалась по снежной целине, таща за собой тело мертвого хозяина, зацепившегося одной ногой в стремени. За ней внимательно наблюдали глаза четырнадцати полярных волков, которые уже пятые сутки скрытно и неслышно ступали за обозом.
Батыржан, высвободив ногу из-под упавшего коня и выхватив саблю, побежал в сторону Архипа. Всадника, ехавшего посредине, ударило в правое плечо, рука беспомощно обвисла, но он, ловко перехватив копье в левую руку, разгоняя коня, ринулся в атаку на пороховое облако, клубившееся там, где должна была находиться упряжка шамана.
Олени, испугавшись грохота выстрела, рванули так, что Ксения и Архип кубарем слетели с нарт в снег. Женщина барахталась на снегу, запутавшись в длиннополой малице. Архип же, скинув шубу вогула через голову и оставшись в одной безрукавке, выхватив из ножен саблю, приготовился к бою. Острие копья, удерживаемое левой рукой всадника и направленное в грудь кузнеца, стремительно приближалось.
– Левша, будь ты неладен, – с досадой подумал Архип, который рассчитывал, отбив копье, нырнуть под коня.
Держа саблю в правой руке, кузнец на доли секунды растерялся, теперь он был открыт для врага всем корпусом.
В следующее мгновение налетел всадник. Отбив копье, Архип изловчился и со всего маху рубанул татарина по левой ноге, разрубив бедренную кость чуть выше колена тяжелой самаркандской саблей. Нога всадника, выворачиваясь в стремени, закрутилась на внутренних сухожилиях и шкуре, а из огромной раны фонтаном хлынула кровь.
Оставляя широкий кровавый след на снегу, татарин, превозмогая адскую боль, вновь развернув коня, ринулся в атаку. В этот раз он умудрился попасть в левое плечо кузнеца, но и сам вывалился из седла, теряя