На Новый год он пригласил меня к себе. Я согласилась. Мы были с ним уже знакомы больше четырёх месяцев, и я ещё ни разу не была у него дома. 31 декабря он меня встретил на остановке и повёл домой, в частный сектор. Было немного жутко из-за пейзажей, маячащих у нас по дороге, и хотя это был центр города, мы спускались вниз к пойме реки, где на всю улицу светило пару фонарей и кругом была грязь, перемешанная со снегом. Зайдя во двор, нас встретил его пёсик по имени Дружок. Это была дворняжка на коротких лапках, но с явно упитанным телом, весь чёрненький и лишь грудка, лапки и кончик хвоста были белыми, украшая хозяина. Дружок всех встречал лаем, даже хозяев. Он был последним из рода собачьей семьи, которая уже не первое десятилетие проживала с семьёй Вани. Дружок понюхал меня и сразу же признал за свою. Мы с ним полюбили друг друга и впоследствии он меня слушал даже тогда, когда позволял себе не слушаться Вани.
Мы зашли в дом. Татьяна Сергеевна смотрела телевизор, не мешая нам. Согревшись с дороги и выпив чаю, мы все вместе отправились в гости к Ирине. Сам праздник мы отметили у неё.
–Ну как, хороша?!– Ваня многозначительно при мне спросил Ирину мнения обо мне же.
–Время покажет, – ответила сестра, намекая, что силу чувств и предназначенность друг для друга можно проверить лишь им…
Выпивка, которую мы пили была не очень хороша. Я почти не пила, но с непривычки мне хватило для того, чтобы стало плохо. По возвращению домой к Ване, меня качало лёжа. Было совсем дурно. Мне не было стыдно за то, что я не рассчитала свои силы, что чем-то испортила ночь, всё было естественно и никто меня не осуждал, относясь с пониманием.
На следующий день мы проснулись с Ваней в одной постели, хотя изначально Татьяна Сергеевна мне постелила в своей комнате для соблюдения приличий, либо для того, чтобы не смущать меня. Но вечером, уже будучи в постели со своим милым, я решила остаться с ним, никуда не переходя. Но несмотря на то, что спали мы вместе, близости как таковой у нас не было. Я мотивировала это позицией, что до свадьбы половая близость для меня неприемлема. Это было моё решение и Ваня уважал его и даже потом, когда я жутко хотела отбросить свои принципы, страстно желая его, он не позволял лишнего. Сейчас я жалею о своей чопорности,