На третьей нашей встрече он удивился, что у такой девушки как я никого нет и про себя я решила, что с Мишей нужно расстаться. На следующую же встречу с Мишей мы жарко поцеловались и я объявила ему, что это был наш последний поцелуй. Он заплакал, что было так не свойственно ему, такому мужественному, и сказал, что будет ждать меня в любом случае, но в то же время порадовался за меня, ведь я мечтала о парне с высшим образованием, а Ваня на тот момент уже поступил в аспирантуру и мы учились с ним в одном университете. С Мишей мы больше не виделись и не общались.
А с Ваней, напротив, встречались раз в неделю стабильно. Ухаживал он очень красиво, как я и думала, как должно быть в любовных романах. На каждое свидание он неизменно приносил мне букет роз и коробку конфет. Каждый раз он придумывал увлекательную культурную программу: мы ходили по театрам, в филармонию, в кино, на концерты, в кафе, в общем, побывали везде, где только можно было побывать в нашем городе.
Ваня всего в жизни также добивался сам: и в университет поступил своим умом, и в аспирантуру. К тому же он учился, получая второе высшее образование, но ему пришлось бросить его, так как он перестал успевать. Думаю, встречи со мной тут тоже сыграли свою роль, хотя, конечно, в этом он никогда не признавался. Он был очень скрытен и буквально всё мне приходилось у него чуть ли не выпытывать. Даже о том, что он поступил в аспирантуру, я узнала чисто случайно, на что он ответил: "Подумаешь, это не так важно". А важным для него была я и его семья. По крайней мере тогда, на тот момент. Я знала, что семья у него большая: мама, две сестры, две племянницы, один племянник и бабушка с дядей. Отца его убили, когда Ваня был ещё подростком, так что воспитывался он в чисто женской среде. И очень любил маму. Это, в свою очередь, нравилось мне. Семья была небогатая, но в ней ценились такие общечеловеческие ценности как порядочность, уважение.
Ваня был не только умён, хорошо воспитан, он был хорошо слажен, симпатичен, даже красив. Его отличали большие красивые зелёные глаза, которыми он смотрел на меня с необычайным трепетом, любовью и преданностью. Его глаза выражали искренность его чувств, во мне же они не вызывали ничего, кроме снисходительного моего присутствия на редких наших встречах.
Уже со второго-третьего свидания Ваня признавался мне в любви, на что я просто молчала, так как не могла ему ответить взаимностью. Я, так же как и Мише, сказала ему, что скажу, когда почувствую. И он терпеливо ждал от меня этих слов, не требуя, как это делал в своё время Миша.
–Скажи,