Я уже было хотел броситься за ним в воду, хотя, признаться, предстоявшее купание в мутном потоке восторга у меня не вызывало, как вдруг из-за угла изгороди по другую сторону реки показался незнакомый всадник.
– Эй! – крикнул он издалека. – Марш отсюда, паренек! Течение смоет тебя, как соломинку. Селезня вытащу я, мне это большого труда не составит.
С этими словами он наклонился вперед и что-то сказал своей лошади, стройной молодой кобыле чалой масти. Та опустила голову, словно бы говоря ему, что просьба его ей не нравится и если она это сделает, то только из уважения к нему, своему хозяину. После этого кобыла стала осторожно сходить в воду, словно бы ожидая, что хозяин вот-вот передумает и вернет ее на берег, но вместо этого он чуть сжал коленями ее бока, посылая вперед, прямо в речной поток. Напор воды становился все сильнее, и кобыла повернула голову назад, призывая человека подумать еще раз, но тот снова настоял на своем. Тогда кобыла, отбросив последние сомнения, отважно двинулась вперед. Она вошла в воду по самые плечи, но внезапная волна ударила ее так, что она не устояла на месте, однако тут же, не растерявшись, забила передними копытами по воде, меж тем как всадник, быстрый, как молния, перегнулся в седле и ловко подхватил селезня левой рукой. В следующее мгновение всех троих понесло вниз по течению, причем всадник, откинувшись назад, лег плашмя на спину лошади.
Проплыв ярдов тридцать-сорок, они выбрались на берег прямо на огороде, где у нас росла зимняя капуста. Мы с Анни бросились со всех ног к незнакомцу, не зная, как его и благодарить, но он не обратил на нас никакого внимания до тех пор, пока не объяснил четвероногой подруге, с какой стати он послал ее в бурные хляби.
– Пришлось тебе малость побарахтаться, милая, – сказал он, ласково похлопав кобылу по щеке (к этому времени он уже слез на землю, все еще держа под мышкой нашего селезня). – Но на то была особая причина, а иначе, поверь, Винни, я не стал бы гнать тебя в воду.
Лошадь взглянула на человека любящими глазами, тихонько фыркнула, и нам стало ясно, что эти двое прекрасно поняли друг друга. Затем незнакомец опустил селезня на землю и тот, помахав крыльями и стряхнув воду с перьев, отправился на встречу с обеспокоенными родственниками. И только после того, как страсти на птичьем дворе улеглись окончательно, незнакомец повернулся к нам и, одарив широкой улыбкой, обратил наконец на нас свое внимание.
Он был невысокого роста, примерно с Джона Фрая или чуть выше, но весьма крепкого телосложения, и ноги у него были слегка кривоваты от