Подводя позднее, в 1926 г., итоги своего правления и анализируя состав своего правительства, Деникин пришел к таким выводам:
«Что же могли дать они [основные политические группировки] южной власти? Тая в идеологии и в практике своей ряд непримиримых антагонизмов, они к тому же захватывали лишь тонкий слой русской интеллигенции, не проникая корнями своими в толщу народную. Их относительный вес и значение основывались не на поддержке “масс”, а лишь на участии лиц…
Поэтому-то эти организации могли дать и давали совет, а не опору. Найти опору ни я, ни они не сумели»[24].
Внешняя политика Деникина
Внешняя политика Деникина определялась двумя моментами: зависимостью от поддерживавших его держав Антанты и стремлением выдержать курс на «единую, неделимую Россию». Первый из этих моментов исключал второй, поскольку дело касалось Англии.
К тому, что было сказано выше относительно условий и способов интервенции и ее различных этапов, остается добавить, что Деникин, стремясь сохранить долю независимости, пробовал играть на противоречиях между интересами Франции и Англии. Но это нисколько не помогало достижению его главной цели, т. е. расширению иностранной помощи в борьбе с революцией, между тем как Франция и Англия продолжали вести в отношении бывшей Российской империи ту политику, которая представлялась им наиболее выгодной и возможной по всей совокупности внешних и внутренних политико-экономических условий. Более независимого тона Деникин пытался держаться с Францией. Но это не замедлило отразиться на отношениях к Деникину как французских представителей на юге России, так и влиятельных российских эмигрантских кругов в Париже: симпатии их были перенесены на Колчака, а деятельность Деникина и общее значение его выступления были взяты под сомнение. Протесты Деникина против двойственной политики англичан в Закавказье и в Закаспийской области также не имели последствий, и если англичане эвакуировали свои войска, то под давлением международной обстановки и рабочего движения в самой Англии, а не Деникина, который затем сам просил о продлении английской оккупации.
В некоторой связи с этим отношением к Деникину стоял вопрос о его подчинении Колчаку. Первоначально, в ноябре 1918 г. признание верховной власти Колчака совершилось без всяких трений, но лишь по недоразумению: это признание передал по телеграфу начальник Управления иностранных дел Сазонов в отсутствие Деникина, объяснив последнему потом, что признание верховной власти Колчака в пределах его компетентности (обнимающей район власти бывшей Омской директории) еще не означает фактического подчинения. Позднее в официальных сообщениях было установлено, что