– Заходи, Яков Павлович, – сжигая над пепельницей шифрограмму, сказал Журавлёв. – Будем думать…
Без еды никуда не денешься. Но не менее важно возрождать боевую активность отряда.
Ушли на задание сразу две группы. Подрывники во главе с Фёдором Кондратьевым и новым специалистом-минёром, старшим лейтенантом Труновым, отправились к железной дороге с минами замедленного и нажимного действия.
На просёлочной дороге выбрал место для засады лейтенант Мальцев. С ним вместе неизменный спутник – снайпер Василь Грицевич, сержант Пётр Чепыгин, ещё кое-кто из опытных пограничников и человек семь новичков. Отряд «Застава» снова разворачивал боевые действия, налаживая связь с партизанами.
Сёла и мелкие деревни жили своей непростой жизнью. Приходили в себя после голодной зимы, набегов немецких карательных отрядов и полицаев, которые всегда уносили чьи-то жизни.
Рябов Матвей, выпущенный живым из полицейского участка, с утра до ночи работал на своём подворье, почти не появляясь на улице. Вся маленькая деревня Озерцы ополчилась на него, бросали камни в окна, материли Матвея и его семью.
– Продался немцам, гадюка! Из-за тебя двоих невинных людей расстреляли, два дома сожгли.
– Наши придут – будешь на собственных воротах висеть.
Даже старший сын Матвея, четырнадцатилетний парень, не верил отцу. Младшие молчали и тоже не высовывались из дома.
– Ты-то мне веришь? – кричал он жене. – Никого я не выдавал, Сова меня травит, предателем выставил.
Когда однажды ночью сгорела банька Рябовых и едва удалось отстоять от огня хозяйственные пристройки, с женой Матвея произошла истерика.
– Будь они все прокляты, и партизаны, и немцы с полицаями! Сегодня баню сожгли, а завтра дом спалят вместе с детишками. Свои хуже фашистов! И ты, Матвей, на поводу потащился, про семью не думая. Давеча какие-то сопляки меня сучкой полицейской обозвали, а я ведь хлеб для наших пекла.
Матвей Рябов промолчал, а спустя четверть часа заголосила десятилетняя дочь:
– Батянька сейчас удавится! Спасите!
Примчался на крик старший сын, столкнул с табуретки отца, который вязал петлю из верёвки. Разрезал серпом узлы, а обрывки верёвки бросил в печь. Обнимая отца, плакал:
– Батя, родной, ты же в Красной Армии служил, партизанам помогал, а сейчас жизни себя лишить хочешь.
Набежали соседи, но добродушный, работящий Матвей Рябов, отталкивая всех, кричал что-то невнятное, матерился.
Жена и соседи кое-как успокоили мужика, налили самогона и уложили спать. Когда он проснулся, к нему пришли несколько стариков и женщины-соседки.
– Не вини ты нас, Матюша. Зазря тебя изводили. Война, будь она проклята.
Рябов, наполовину поседевший за последние дни, с ненавистью смотрел на сельчан. Он один из немногих рискнул помогать боевому отряду, и вот результат.
– Уйдите все, глаза бы мои вас не видели!
– Только