И так было все три недели: Костик старался не отходить от нее ни на шаг, в траншее старался прихватить от ее участка, в очереди к полевой кухне умудрялся оказаться в первых рядах; лапник в шалаше, где она жила с пятью девчонками, всегда оказывался свежим, а вода в котелке чистой. Вот и теперь Костик передвинул ее на свое место, где уже успел расковырять неподатливую глину, и Варе оставалось теперь только выкинуть ее наверх.
Еще какое-то время работали молча. Люди в траншеях вообще мало разговаривали – старались сберечь каждую крупицу энергии. Вдруг людей как будто всколыхнуло, все выпрямили спины и только потом послышался долгожданный крик: «Воду привезли!» Люди так же тихо, как работали, складывали лопаты, поднимались наверх и шли к машине. Костик легко вспрыгнул на бруствер, потом подал Варе руку и легко поднял ее наверх.
– Ты давай свой котелок и посиди тут, а я быстро сбегаю.
Варвара, кивнув Костику, отошла к чахлому кустарнику и в изнеможении опустилась на траву: «Костик, он такой славный, такой добрый, настоящий друг. Ну что бы я делала без него?»
Слово друг неприятно кольнуло Варино сознание, но это ощущение, не задержавшись, сразу же растворилось в кипящем зное, заполнявшем не только тело, но и сознание. С того утра на речке прошло три недели, ничто не напоминало о случившемся, Костик вел себя как всегда, и Варе стало казаться, что все это ей только приснилось. Хотя временами молчаливая забота Костика заставляла ее в мыслях возвращаться к тому утру, и она была вынуждена признаться самой себе, что ищет в этой заботе признаки какой-то особенной, не совсем дружеской привязанности. Правда времени на размышления оставалось все меньше – усталость заставляла ее засыпать, «не донеся голову до подушки».
Люди стали возвращаться обратно, но теперь среди них чувствовалось какое-то возбуждение, они шли уже не по одному, а группами, воздух наполнился шелестом голосов, который постепенно превращался в ровный гул. Из-за куста вынырнул Костик и протянул Варе котелок, до краев наполненный тепловатой водой. Девушка жадно припала к отдававшей чем-то прелым влаге. И только почувствовав, что колючки во рту рассосались, а язык принял нормальный свой размер, она подняла на Костика глаза, в которых теперь плескался вопрос. Однако тот молчал.
– Что там?
– Немцы в Обливской.
Варвара вскочила на ноги:
– Да что ты такое говоришь? Этого просто не может быть. Это же чуть больше