Многие германцы служили наёмниками в войсках других народов. Довольно рано выделяются среди германцев вожди, набиравшие дружину и отправлявшиеся на завоевание новых земель или предлагавшие свои услуги тем, кто в них нуждался. В 72 г. до н. э. такой предводитель дружины свевов, Ариовист, с 15 тыс. человек пришёл в Галлию по приглашению кельтских племён арвернов и секванов, воевавших с эдуями. Разбив эдуев и утвердившись на севере Галлии, Ариовист начал расширять свои владения. На захваченных дружиной Ариовиста землях тех же секванов селились многочисленные представители различных германских племён.
Ко времени Тацита германцы находились уже на более высокой ступени развития. Они добывали (хотя и в небольшом количестве) и обрабатывали железо, золото, медь, серебро, олово, свинец, занимались ткачеством, гончарным делом. У германцев появилась более прочная оседлость. Техника земледелия улучшилась. Пашни обрабатывались плугом, запряжённым одной или двумя парами волов. Обработка земли производилась т. п. большими семьями, или домовыми общинами, обычно состоявшими из лиц нескольких поколений Собственность на территорию деревни по-прежнему принадлежала всей общине, которая из родовой начала превращаться в соседскую, так как родственные связи между домовыми общинами, населявшими деревню, постепенно ослабевали. Жители деревни совместно пользовались общинными угодьями – пастбищами и т. д.
Раздел между семьями земли, отводившейся под индивидуальную обработку, производился не поровну, а «по достоинству» главы большой семьи, то есть по социальному положению. Это было одним из проявлений начавшегося у германцев социального расслоения, вызванного ростом производительных сил. Представителям знати стало теперь выгодно патриархальное рабство, которое в зачаточном состоянии существовало, вероятно, еще во времена Цезаря. В рабов превращали прежде всего военнопленных. Рабы среди германцев получали скот и участки земли, за которые должны были вносить владельцам часть урожая. Дети рабов воспитывались вместе с детьми свободных, и, хотя рабы не принимали участия в общественных делах, разница между ними и свободными была далеко не так разительна, как в Риме. Племенная знать и племенные вожди, собиравшие вокруг