Что уж говорить про двадцатилетних.
Первые аккорды, восхищенный выдох сидящих студентов, уверенный прыжок, поворот, наклон, гибкая рука…
– Стоп.
Элла остановилась и победно улыбнулась. Ну еще бы, моментально понять…
– Не прошла. Следующий.
Голосом Деверо можно было колоть лед. Что?! В зале повисло потрясенное молчание. Элла застыла.
– Мисс Родгар. Не задерживайте нас. Следующий.
Даже не думала, что его голос может звучать еще холоднее, чем до этого.
Всхлипнув, Элла выбежала из залы зала, а в центр уже неуверенно ступил её одногруппник, не менее обласканный вниманием. Мне он нравился больше, в Дрейке пылала настоящая страсть. Но первый сокрушительный провал подействовал даже на него.
Неужели, мистер Деверо тоже чувствует? Это практически невозможно без внутреннего знания, но, может, у него исключительный случай, не зря же он в достаточно молодом возрасте добился вершин…
Прослушивание шло уже полтора часа. Иногда Джонатан быстро принимал решение, иногда дольше. Один парень танцевал минут десять, прежде чем услышать «Стоп. Принят». Все, кого приняли, оставались в студии; остальные выходили на подкашивающихся ногах. Это проходило по краю моего сознания, я уже давно не держалась за зрительное восприятие, а медитировала, устанавливая связь со своим внутренним я. И почувствовала, что пришла моя очередь, за секунду до того, как прозвучало:
– Кьяра Делевинь.
Шаг вперед. Глубокий вздох. На секунду – а может на целую вечность – наши взгляды встретились, и я провалилась в ртутный омут его светло-серых, с темной окантовкой, глаз. В глубине этого омута поднималось какое-то незнакомое, первобытное чувство, от которого вдруг стало сладко-сладко и захотелось одновременно взлететь и распластаться по земле, чтобы почувствовать хоть какую-то опору.
Но раздались первые аккорды и мужчина изумленно дернулся. Я резко повернулась к нему спиной, начиная первые движения, чувствуя его обжигающий взгляд кожей.
А в следующее мгновение все растворилось.
Взмах, взлет, поворот. Со стороны это выглядело простыми движениями, но я ощущала танец по-другому. Как бег крови по сосудам, как дыхание, сокращение мышц и работу сердца, толчками вливающего жизнь в мое тело. Все это с каждым тактом превращалось в нечто иное. В огонь и воду, готовую его затушить; в сомнения, сковывающие ноги льдом; в победный перебор пальцами. В стылую землю, ураган и выдернутые с корнем деревья. Я давно уже не слышала музыку ушами, она была внутри меня, как и танец, остальные же довольствовались лишь внешними проявлениями.
Я знала, что меня не остановят. Хореограф не смог бы прервать композицию,