Мировая история. Джон М. Робертс

его личные отношения с христианством складывались совсем непросто. В интеллектуальном плане он рос с монотеистической склонностью многих деятелей конца классического периода и, несомненно, пришел к твердой вере во Христа (для христиан тогда было обычным делом: точно так же, как и он, они откладывали крещение до восхождения на смертное ложе). Только отдавался он вере исключительно из страха и надежды, так как бог, которому он поклонялся, был богом власти. Сначала он поклонялся богу солнца, изображение которого носил на теле и чей культ официально ассоциировался с культом императора. Затем в 312 году накануне сражения и в результате того, что он верил в нечто, показавшееся ему пророческим видением, он приказал своим ратникам изобразить на щитах христианскую монограмму. На данном примере можно почувствовать его готовность молиться любым подходящим для решения собственных задач богам. То сражение Константин выиграл, и впредь, хотя продолжал публично поклоняться культу солнца, начал оказывать большие предпочтения христианам и их Богу.

      Одним из наглядных проявлений такого предпочтения стал эдикт, выпущенный в следующем году другим претендентом на империю после соглашения с Константином в Милане. Христианам возвращалась их собственность и обеспечивалась та же терпимость, которая распространялась на приверженцев остальных вероисповеданий. В такой реабилитации могли раскрываться собственные взгляды Константина, а также его желание сформулировать возможную формулу компромисса с его коллегой, так как в эдикте его положения объяснились надеждой на то, что «какое бы божество ни восседало на небесном престоле, его всегда можно умиротворить и рассчитывать на высшую благожелательность к нам и всем, кто находится под нашей властью». Константин по-прежнему щедро одаривал церкви Рима недвижимым имуществом, проявляя особое к ним расположение. Наряду с предоставлением значительных налоговых уступок духовенству, он передал церкви неограниченное право на завещательный дар. Тем не менее на протяжении многих лет через чеканку своих монет он продолжал чтить языческих богов, особенно Непобежденное Солнце.

      Постепенно Константин приходил к ощущению себя как носителя своего рода священной миссии, что сыграло главную роль в дальнейшем преобразовании имперской канцелярии. Он взял на себя ответственность перед Богом за благополучие церкви, которой он все более публично и однозначно поклонялся. После 320 года солнце на его монетах больше не появлялось, а ратников заставляли выстаивать на торжественных построениях перед богослужением. Но он всегда помнил об уязвимости чувств его подданных язычников. Пусть даже позже он обобрал храмы, лишив их золота, которое пустили на украшение строившихся роскошных христианских церквей, и поощрял новообращенных всяческими посулами, он по-прежнему уважал старые культы.

      В ряде трудов Константин (как и в своих трудах Диоклетиан) предпринял попытку расширенного толкования прецедентов,