Аличе: «Мне приснилось, что из женщин исходили только машинные коды».
Розария (замужем): «Я знаю, что в то время, когда я пробую проверить саму себя, нечто смещается еще до того, как я узнаю правду о себе. Мне остается только сказать, что даже в попытке истинно самоутвердиться „здесь и сейчас“ я не выхожу за рамки перверсии».
Лара (замужем, двое детей): «Тоска, фригидность, потребность лгать, неспособность наслаждаться и организовать собственную жизнь возникают всегда в момент радости с окружающим миром, с партнером и в момент, когда начинаешь ощущать себя свободной. Пока я была сиделкой у своих родителей, я находила в этом причину любой своей фрустрации; но с тех пор, как я свободна, я ощущаю абсолютную тоску и неспособность управлять собственным внутренним миром. Все формы депрессии рождаются из глубины женской души независимо от воли женщины. Даже при полном осознании происходящего она не может сделать ничего иного, кроме как безропотно соучаствовать в разрушении, которое принцип антижизни актуализирует в ней и в людях, которые ее любят».
А. Менегетти: «За свой длительный опыт я замечал, что любая женщина, в которой активизирована негативная психология, умеет видоизменяться бесконечным количеством способов. Эта нить-сценарий управляет любой истиной, никогда не отступая от собственной фальшивости, абсолютизирует саму себя как бога, но в отличие от бога узурпирует существование, так как, будучи ложной, нуждается в нем ради собственного выживания. Жизнь создает существование и желает его оптимального утверждения; стереотипия (или монитор отклонения) ради сохранения себя в собственной неизменности должна „вампирить“ экзистенциальное становление. Однако я заметил в момент нашей беседы, что осторожная попытка анализа матери собеседницы парализовывала ее: она словно замирала, чтобы спрятаться. Именно так обычно защищаются многие животные, когда находятся на грани нависшей угрозы. Двигаться – значит вступать в коммуникацию, и рефлективная матрица матери это знает. Но продолжим с вами…».
Габриелла (замужем): «Я снова размышляю о том времени, когда плохо отзывалась о своем муже при его друзьях. Я всячески пыталась привлечь их взгляды к своим бедрам, но едва они осмеливались на малейший знак внимания, я покрывала их позором. Когда я ухаживала за своим мужем в больнице и друзья приходили навещать его, я, сидя сбоку кровати, наклонялась поцеловать его так, чтобы дать себя увидеть снизу, а потом в присутствии своего же мужа обвиняла его друзей».
Илия: «Помимо того, что