Я все время чувствовал, что Ленин исподволь, но неуклонно добирается до меня. Кружит, делает петли… И круги эти постепенно сужаются.
– Что, собственно, можно сказать о моих поступках?
– Да, в общем, ничего существенного. Так только – мелочи. Взять хотя бы ту же баню… Ты как себя повел?
– Никак…
– В том-то и суть!
– Ну, хорошо, – сказал я тогда, – а ты? Как ты себя повел?
– Так я – при чем? – удивленно развел он руками. – Я был в стороне.
– Ну а я рядом. И что же? Там было много народу. Кто успел – тот сделал. Я не успел.
– Вот-вот. Сделал Девка. А почему? Шайка с кипятком-то ведь была у тебя в руках!
– Так уж вышло. Девка подскочил, выхватил…
– Нет, голубок. Ты сам ему отдал! Я хоть и оказался в стороне, но все видел. – Ленин придвинулся, задышал мне в лицо. – Не осмелился, не рискнул плеснуть; предпочел, чтобы марались другие!
– К чему ты все это говоришь? – спросил я негромко. – Хочешь обвинить меня в чем-то? Давай!
– Обвинить пока трудновато, – усмехнулся он, – но подозрения – это правда – имеются.
– Так изложи их! – Я приподнялся, глядя в круглые его, ледяные глаза. – Изложи свою мысль, черт тебя возьми! В чем ты меня подозреваешь?
– В том, что ты не наш…
– Кто же я, по-твоему?
– Хрен тебя знает. Марсианин… Из другого мира! Не из блатного – во всяком случае!
– Эт-то еще надо доказать! – заявил я. – Сам знаешь: без уличающих фактов…
– Кое-какие уже есть, – сказал он, – да, кое-какие. – Ты вот говоришь, что твоя мать проститутка, а отец ростовский босяк. Правильно? Что ты вырос в притоне… Так?
Все это я действительно говорил когда-то. И не раз. И теперь мне пришлось согласиться с Лениным.
– Допустим, – сказал я, изучая его и готовясь к очередному подвоху.
– Тогда растолкуй – откуда эта начинка? Вся эта твоя образованность, интеллигентность – откуда они? Кто приучил тебя к книжкам, к сочинительству – отец-босяк? Или мать-проститутка? Культурный был у тебя притон…
Я растерялся на мгновение; слишком внезапно нанесен был этот удар! Однако молчать нельзя было. И, подавшись к нему, сказал:
– Почем ты знаешь, может быть, я гений! Вроде Максима Горького. Слышал о таком писателе? Он тоже вырос в притонах. Но даже если я и выдумал эти дурацкие притоны, что из этого?
– Если выдумал одно, вполне можешь и другое… Все остальное.
– В остальном ты ничего не можешь мне предъявить! Меня многие знают. Знают по делам, по свободе! Все эти домыслы – на песке. Доказать ты ничего не сможешь. А вот я, например, могу тебя публично обвинить в том, что ты специально работаешь на сучню – подкапываешься под честных урок, порочишь их, ослабляешь наши ряды.
– А ты ловок, – сказал он протяжно. – Да-а-а, ловок… Интересно было бы с тобой колупнуться всерьез.
– Ну что ж, – сказал я, – рискни.
– Рискну, – спокойно ответил он, – только не сейчас. Потом как-нибудь. Посмотрю еще на тебя. Поприглядываюсь.
Ленин,