Говорят также об одной странности этого купца. В начале коммерческой деятельности ему приходилось налаживать связи и сопровождать грузы. И потому он преодолевал огромные расстояния – его пути проходили через Поднебесную империю и дальневосточный город Кяхта, он вдыхал воздух Монголии и Восточного Туркестана, его сапоги ступали по мостовым Самарканда и Хорезма, он считался своим в районе Чилонзар в Ташкенте и в Сеитовой слободе в Оренбурге. Как известно, чай проходит процесс сушки, а лишь потом достаётся оптовикам. Бату Сакаев же почему-то сушил чай ещё раз. В пути следования обоза он вдруг приказывал всем остановиться. Затем его работники высыпали чай из мешков на расстеленную парусину. После чего чай был доступен степному солнцу и ветру.
Люди считали, что купец слишком мнителен, чай и так вполне сухой. Кроме того, это ненужные затраты времени, а следовательно и денег. Но Бату Сакаев был непреклонен. Можно оценивать его действия по-разному. Чай и впрямь мог быть недосушен, он мог прежде храниться в помещениях с высокой влажностью и прочее. Однако я имею своё мнение по этому поводу.
Бату Сакаев останавливал обоз в особых местах – в местах кочевий его свободных предков. Я отчётливо представляю его – вот он сходит с подводы, смотрит на горизонт, вдыхает степной ветер. Здесь его предка нельзя было догнать, поскольку «конь у него быстрее Чёрта». Мне понятен замысел Бату: чай должен впитать в себя горизонт и дикую музыку ветра.
Чай – особая субстанция, которой дана память. В этой памяти – запахи, дымы, ветра. Человек, пробуя чай, вспоминает то, что помнит чай.
Чай Бату Сакаева пользовался большой популярностью в Казани и вообще в нашем крае. Известно, что именно этот чай пили имам-хатиб первой соборной мечети Шигабуддин Марджани, а также основатель медресе «Мухамадия» Галимджан Баруди. Я не осмелюсь предположить, что чай Бату Сакаева повлиял на моих соплеменников настолько, что именно с ним надо связывать процесс духовного возрождения нации и золотой век татарской культуры. Но следует отметить, что этим процессам предшествовало приобщение народа к этому напитку.
Чай Бату Сакаева пили во многих домах. Люди делали пару глотков и вспоминали о свободе. Но ощущение свободы может свести с ума горячие головы. И потому свободу приглушали молоком. Вы, наверно, знаете, что так повелось издавна – чай у нас пьют большей частью с молоком или сливками (так же пьют чай и англичане, но у них на то свои причины, рассуждать о которых я не берусь, мне достаточно моих соплеменников). И, быть может, в этом – золотая середина, крайности до добра не доводят.
Из рассказов о Бату Сакаеве мы узнаём также о том, что он был способен на экстравагантные выходки. Например, из той же газеты «Волжский вестник» за 1898 год нам становится известно, что