Считается, что быть геем или нет – это не вопрос выбора, но я, злодейски разрушив это представление, сделал осознанный и расчетливый выбор. Может, во мне изначально была заложена бисексуальность, но не суть важно. Главное, что я сознательно выбрал такой образ жизни – это был самый простой способ удовлетворить свои потребности, не подвергая себя риску. Мне было плевать, что подумают окружающие, собственный разум был мне важнее, и в шестнадцать лет я стал встречаться с парнем. Поначалу я нервничал и боялся, что ничего не выйдет, но, к моему немалому любопытству, в момент истины эрекция меня не подвела и легко утвердила в новом качестве.
Мы с моим парнем неплохо проводили время, общаясь, как обычные друзья – смотрели футбол, пили пиво, играли в компьютерные игры, делились интересами и так далее, просто при этом занимались сексом. Когда все вскрылось, родители пришли в ужас, и моя ориентация стала причиной множества ссор. Ссорились в основном родители, а я молча их выслушивал, со всем соглашался и заявлял, что ничего не изменится.
Моему брату к тому времени исполнилось десять лет, но он только и делал, что монотонно раскачивался и невнятно говорил какую-то сумятицу, кричал, если ему было плохо, смеялся, если хорошо. Я с ним никогда не общался, потому что, по моему мнению, это было невозможно: в ответ на любой вопрос он выпаливал ряд бессмысленных звуков. Тетка по-прежнему опекала его и сыграла значительную роль в семейном скандале. На меня обрушилось столько цитат из Библии, что впору было подумать, что гомосексуализму посвящена как минимум ее половина. Однако я оставался непоколебимым. Вскоре страсти схлынули, но атмосфера в доме стала напряженной, и я понимал, что мне лучше съехать. Так я и сделал, едва представилась возможность.
Окончив школу, я поступил в университет и перебрался в общежитие. Отличные результаты экзаменов обеспечили мне свободу выбора, и я остановился на медицине, чтобы хоть чем-то порадовать родителей. Отец подозревал, что моя гомосексуальность отчасти надумана, что я таким извращенным способом мщу им с матерью. Поэтому я чувствовал себя несколько виноватым, но рассказывать о Луке не хотел, на меня бы обрушилось чудовищное давление – походы к психиатрам и психологам, лекции о предохранении и вазэктомии. Все это, я был уверен, не залог того, что однажды я не сойду с ума. Да и чувствовал я себя с парнями вполне комфортно.
Учился я с интересом, но без какой-либо цели, поэтому звезд с неба не хватал, и по окончании учебы не чувствовал себя в силах делать врачебную карьеру. После ординатуры я нашел место в плохонькой, но широко разрекламированной частной клинике, где оказание медицинских услуг в лучшие дни едва дотягивало до среднего уровня. Если я диагностировал у своих пациентов что-нибудь слишком серьезное, то под разными предлогами советовал их родителям обратиться в другое учреждение. Поступать иначе