Петр III. Загадка смерти. Олег Иванов

прошу, чтоб меня отсюда вывесть, хотя умереть поближе к Москве, а я очень болен, кровь из горла идет, и с постели не встаю, лечить же некому, худой самый лекарь, жена, бедная, также больна да притом брюхата…» По-видимому, Рославлев послал еще и прошение императрице, по которому 11 октября 1763 года «состоялась высочайшая резолюция» Сенату, согласно которой Николай Рославлев из-за болезни увольнялся от военной и государственной службы с получением чина генерал-поручика. По-видимому, на его судьбе не сказалось дело по поводу якобы бывших у него разговоров с Мельгуновым³⁸¹. А. Ржевского «не в полном уме» сослали 15 февраля 1763 года «под надежным караулом Тобольской епархии в Долматов монастырь»³⁸².

      Ну а что же Е.Р. Дашкова? Екатерина Романовна рассказывает, что 12 мая у нее родился сын, а через три дня ее муж получил через секретаря императрицы Теплова записку следующего содержания: «Я от всей души желала бы не забыть заслуги княгини Дашковой вследствие ее собственной забывчивости; напомните ей об этом, князь, так как она позволяет себе угрожать мне в своих разговорах» (ГИ. 87).

      Заметим еще одну явную несообразность в рассказе Дашковой (возможно, преднамеренную): записку императрицы она якобы получила 15 или 16 мая, но тогда еще не было «дела Хитрово», так как письмо Г.Г. Орлова о заговоре было передано Екатерине II 24 мая (а отослано, скорее всего, 22 мая). Согласно камер-фурьерскому журналу, Екатерина II выехала из Москвы 12 мая, 13 она заезжала в Тайнинское, 18 мая в Троицкую лавру, а 23 мая прибыла в Ростов³⁸³.

      Записка императрицы предназначалась мужу Дашковой, имя которого также упоминалось в «деле Хитрово». По рассказу княгини, она вызвала сильное раздражение князя Дашкова. Екатерина Романовна рассказывает, что Панины пришли к ней и рассказали о записке, принесенной Тепловым. Дашкову якобы больше, чем несправедливость императрицы, рассердило то, что Теплов заставил встать с кровати и выйти на улицу ее больного мужа. «Самому же письму я не удивилась, – писала княгиня, – имея врагами Орловых, можно было ожидать что-нибудь в этом роде. Мне хотелось прочесть послание, но генерал Панин[97] сказал: “Князь сделал, что, по-моему, следовало: отвечал достойно и твердо, а письмо разорвал”» (86).

      Трудно поверить, чтобы князь Дашков разорвал записку императрицы, да еще, вероятно, в присутствии ее секретаря. По-видимому, Панины таким образом старались успокоить разгневанную Дашкову. Согласно показаниям иностранных дипломатов, князь Дашков, как участник заговора, был послан в Ригу. Это соответствовало наказанию других участников: удалению из столицы под видом важного поручения. Самой Дашковой было запрещено появляться при дворе³⁸⁴. Дидро она призналась, что ее «спасли от ареста только болезни родов» (ГИ. 375)[98]. Однако Екатерина Романовна превратила ссылку мужа в особую императорскую милость. «Екатерина II решила, – пишет она, – послать части под командованием человека, который с усердием к службе соединяет независимость от авторитета Орлова» (87). Дашкова, несомненно,