– Садись, садись за стол, – позвал степана кум в ответ на пожелание здоровья и хорошего аппетита.
Он поставил на стол еще одну тарелку и подвинул гостю хлебницу с белым, на сыворотке, пятигорским батоном.
– Да какой тут обед, – тихо сказал дежурный, – я к тебе, Петя, за помощью, только не смейтесь, люди-то мы не чужие!
– Не чужие, – согласился есаул Алексеев, отгоняя рукой от стола нахального шмеля, обезумевшего от запаха вареной говядины.
– Рассказывай, дядя Степа, – подбодрил его Саня.
Степан, стараясь не сорваться голосом, подробно рассказал все свои ночные происшествия и страхи. Казаки задумались; кум не был пьяницей, шутником и фантазером. Пил он мало, в основном, как все южане, предпочитал сухие желто-золотистые или красные вина, носящие свои названия по сорту винограда: сильванер, ркацители, саперави, изабелла, прасковейское. Каждой осенью они звали его помогать им процеживать и разливать по бутылкам и кувшинам молодое вино. Вина было много, хоть купайся, но Степан аккуратно выпивал пару стаканов, закусывал овечьим сыром с кинзой и даже домой ничего не брал. А куда мне его – своего девать некуда!
Теперь же, все рассказав, он спокойно ждал, разглядывая стену дома, увитую вьющимися красными розами, саженцы которых Саня привез из Москвы. Стало тихо, лишь где-то рядом жужжал шмель, да из соседнего двора доносился шум семейного скандала.
Строгий мужской голос спрашивал:
– Это почему ты мне говоришь? Какое твое право?
– А потому, что ты глупый, – отвечал ему женский, – и мое право больше твоего!
Кум Степан, честно рассказав о своем приключении, сам того не зная, затронул деликатную проблему маленького курортного города.
Ведьмы были, и их все мужчины очень опасались, хотя об этом и помалкивали.
Как-то один полицейский поздно вечером в теплую осеннюю ночь возвращался с работы домой.
Вечером они с напарником доставили в отдел самогонщицу с двадцатью литрами народного изделия. При задержании молодая пенсионерка, ей только что исполнилось пятьдесят шесть лет, крепкая и здоровая тетка, уговаривала обоих полицейских ничего не находить в сарае, быстро и воровато оглядываясь по сторонам, совала им в руки денежные купюры. «Ну для себя сделала, какая у меня пенсия!» – жалобно просила народная умелица.
Раньше все бы так