Дыхание. Книга вторая. Ефим Бершадский. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Ефим Бершадский
Издательство: «Остеон-Групп»
Серия:
Жанр произведения: Современная русская литература
Год издания: 2018
isbn: 978-5-95009-304-3
Скачать книгу
“я помню”. Злоупотребление первым лицом, признак частичного превосходства. Ограниченность нашей близости выражается редкостью местоимения “мы” – нашей близости не хватает нас. Поцелуи казались мне хорошим решением, нынче я сомневаюсь. Что делать будем? Скажешь? Рисовать ты не умеешь. Все умеют, а ты – нет. Руки. Мне нравятся другие. Возраст. Ты моложе. Если б не моя терпеливость, я бы распрощалась навсегда. Рост. Нет слов. Всего на две фаланги мизинца выше. Ниже Плитии. А я расту, ты это учти. Для роста советуют есть больше яблок. Уже четыре раза об этом говорила – кроме сомнений ничего не встретила. А я расту. Выходит гротеск. Добавляем отсутствие смелости, скорости принятия решений, лингвистических способностей. Результат – что ты есть, что тебя нет. Фуфф. Жду другого юношу. Нравится с Плитией – иди к ней. Додуматься, чтоб часами её расхваливать. А про меня при ней ни слова. Вердикт: склонен к провокациям. Доверять ей нельзя. Всё неоднозначно. Ситуация напоминает мне третий перевод, перевод Семирамиды. Семирамида зациклена на времени. Время предопределяет её. Метафора как цветок силции, ею веет отовсюду. Трижды за лето она распускается. Тройка – её число. Семирамида посвятила все свои силы отражению времени. Древность олицетворяет время раннее, время прогулок, поисков, волнений. Ему свойственны свои традиции, обряды – это наиболее важно для неё. В них она проявляется. Каждый жест и слово вписываются в них согласно особым, изысканным закономерностям. Человеческое воспринимается как фон для единого, образного. Оно воплощается повсюду, в каждом из чувств. Блеск серебра сопровождает рассвет, начало. Он слепит глаза, он же их и влечёт. Одним путём проходят глаза, повторяя друг друга. Одна из сторон обряда спрятана, другая – открыта. Каждая из них несёт свои знаки, они проступают глава за главой. Они и скрываются, исчезают. Возникает присущая поэме двойственность. Предрешённое проявляет себя ежечасно, Разрешённое – сторона его и мотив, Нарушенное – зерно и плевелы. Спутать их означает грех, первый из грехов. Среди висячих садов распускаются ивиинии, зыбок их цвет. Он изменчив, утром свой, днём свой, а вечером… Он неповторим, неописуем, метафора мгновения, текущего. Многие любуются им, многим снится он – и каждый обманчивым, неосязаемым, утраченным. Тысячи описаний даны ему, и ни одно не повторимо, тысячи слов звучат, и ни одно не громогласно. Глазами провожают его, страдая от недосказанности, неразрешимости. Разрешить себя значит спастись, это избавление, исцеление. Это и грех, грех опрощённого, очищенного. Метафора его – яблоко; очищенное, оно ржавеет на глазах. Смыслы подобны яблокам, корзиною несутся они. Косточки – ключи, ими отпираются врата Семирамиды, с горстью горьких косточек бредёт она. Каждому раздаёт их она, от каждого и забирает. Улицы узнают её, узнают по её часу. Она возникает как рассвет, освобождение, дрёма. С нею забываются, непреодолимые труды дня отпускают, рождается обряд и символ. Волосы её – пристанище для него. Губы её – прибежище его. Руки её… Она олицетворяет