Та ночь, перетёкшая в рассвет, изнова осветила меня, и, заснув подле окна, я слушала токование тетеревов, гулявших подле, и кормила их зёрнами риса. Подобный знак подчеркнул себя, и, проснувшись, я вновь увидела девочку, встреченную вчера. Она вошла ко мне, любопытная, и, согласно положенному, проговорила утреннее радостное поздравление, светясь от счастья. Я не смогла сдержать счастливый поцелуй, после чего принялась сразу учить её первым палерам, попутно приоткрыв Книгу Редких Замш, мою детскую звезду. Узнав в ней зарождавшуюся себя, я подарила ей многие из своих первых книг, посвящённых лингвинике и одуанию. Понимая меня как знаменитую волшебницу, она воодушевлённо приняла мой огонь и понесла его в руках, неся на голове книги. Я смеялась, вспоминая себя, – её безбрежные русые волосы, ещё не достигшие пояса, были уготованы уподобиться моим, уже коснувшимся колен. Мы пообещали вплести наши имена в имена наших детей. С тем и расстались.
После накрывший нас туман вновь возродил моё единение – ныне же, облачённая новой опорой, отминувшей минувшее, я проступила пятнами. Болезнь, сопровождающая туманы, коснулась меня – готовленная к ней, я спокойно смирилась с прошедшей неповторимостью, и принялась готовить себя. Выбрав именно девочку, раздумывая над её верным именем и сроком, я проводила дни недвижная, навещаемая моею Возникшей. Она приносила мне и трапезу, дивя меня своей превосходной кулинарностью, сама же я отворилась туманному, и оно завлекло меня. Пятна оставили меня через четыре дня, приизменив мой внешний облик и одарив множеством глубоких самопарений, описанных мною дельтой из девяти плиер. Вобрав их триедино по три, я, обессиленная, мучилась жаждою – как и положено, я дожидалась её прихода, чтобы разделить с нею воду, – к тому моменту я слабой рукой вписывала текущее, дабы поведать ей в ответ на её приветственное. Исполненная помощи, она стала мне опорою в эти дни, отблагодарив за первую оказанную мною. Мы сильно сдружились.
Разворачивая временную нить, я истончалась изнутри – снаружи же округлялась животом. Ощущая возникшую из ниоткуда беззащитность, я припала к Возникшей, забыв положенную гордость. Наведывая ей свои переживания, я обременяла её тяготой – проводя их через себя, она сопутствовала мне, опережая своё. Уносясь вместе, мы соусложняли её первые эре тучными триэссанами – среди них я стремилась напутствовать чистоту, положенную ранней рифме. Разрешив переписывать каждое из раскрытого, я с взволнованной радостью слышала его из её уст – беспокойная, я ослабла, и её перебивчивая поддержка была дорога.