Слова эти сами собой сорвались с моего языка. Я еще никого к себе не приглашала.
Мэй явно колебалась, но сказала:
– Спасибо. Было бы неплохо.
– Профессор, вам я тоже буду очень рада, – добавила я.
– Благодарю вас, – ответил он.
И преследующие меня ищейки преисподней исчезли – до поры до времени.
Они таки пришли. Мэй, Джеймс и профессор Кили, который просил, чтобы я называла его просто Питер. О Гюго он знал больше, чем смотрительница музея.
– Он был очень взыскательным, – рассказывал профессор Кили. – Всю свою мебель спроектировал и вырезал сам. Представьте только!
Его поразило, что кто-то мог так хорошо позаботиться об обстановке, в которой жил писатель.
Питер не решался подняться ко мне на чай. Стеснялся. Джеймс Маккарти шепнул мне:
– Пригласите профессора снова.
Я пригласила – еще дважды. Наконец он согласился пойти с нами.
– Видите ли, – пояснил Джеймс, – ирландцев нужно приглашать несколько раз. Законы учтивости.
– У вас одна комната? – спросил профессор Кили, входя вслед за студентами в мою квартиру.
Я очень пожалела, что моя кровать не была спрятана в нишу. Это казалось не очень-то приличным. Но Джеймс Маккарти сразу направился к камину, где на маленьком столике их ждало угощение. Я подготовилась: потратила двухнедельные чаевые на выпечку и новые чашки с блюдцами. И все же немного беспокоилась из-за чая.
– Я смогла найти только «Липтон», – оправдывалась я, разливая чай из нового чайника.
– Мы принесем вам «Баррис Голд Бленд», – пообещал Питер.
– Любимый чай моей бабушки, – вздохнула я.
Он улыбнулся. Теперь уже расслабленно. Мне это показалось добрым знаком.
– Молоко? Сахар? – предложила я ему.
Я щедро насыпала сахара в его чашку и так же щедро налила молока – чай полился на блюдце и пролился на стол.
– Простите, – шепнула я и, поставив кувшинчик с молоком, стала растерянно оглядываться в поисках тряпки.
Будь здесь Тим Макшейн, он непременно наорал бы на меня: «До чего же ты неуклюжа!» или что-то в этом роде. Даже мой брат Майкл, вероятно, недовольно заворчал бы. Но Питер тут же сказал:
– Не беспокойтесь, – и вытер чай своим носовым платком.
Мы засмеялись.
– Эй, я тоже хочу молока и сахара, – заявил Джеймс Маккарти.
– О, конечно, – сказала я и передала ему кувшинчик.
Я заметила, как Джеймс посмотрел сначала на Мэй, а потом на нас с Питером.
– А какое из произведений Гюго вам больше всего по душе? – спросил у меня Питер.
– «Собор Парижской Богоматери», – ответила я. – Хотя Les Misérables тоже очень здорово написан.
Главное – быстро усвоить названия. Я научилась