Московские джунгли. Алла Лагутина

получил, когда в пятнадцать лет с охоты первый раз добычу принес – сначала на охоту положено было с отцовским ножом ходить, а свой дарили, когда юноша первую кровь пролил, и нож этот всегда с собой носили, как бы судьба не сложилась, куда бы не занесла жизнь, вот как его: сторожем и дворником при Доме малютки в большом городе… Вспорол ножом нитки, раскрыл меховую полость – и застыл в ужасе. Он сразу понял, что в окровавленном ватном одеяле перед ним лежит ребенок. Он видел лишь край щеки и маленький рот, но был уверен, что ребенок мертв. Не мог малыш выжить в такую морозную ночь, под таким слоем снега. Там дышать-то было нечем.

      На крики Нюргуна Григорьевича прибежали дежурные няни. Они хорошо попраздновали ночью, но при виде раскрытой шкуры и ребенка в окровавленном одеяле тут же протрезвели. Бросились вызывать «Скорую» и милицию. И одна даже пыталась удержать руку Нюргуна Григорьевича, когда тот решительно принялся разматывать ватное одеяло:

      – Пусть милиция, там могут быть улики…

      Она много смотрела сериалов про нашу милицию и заокеанскую полицию.

      – Ребенок может быть жив, – сказал Нюргун Григорьевич, хотя сам в это не верил.

      …Но щечка была розовая, ротик – как цветок, у мертвых так не бывает.

      Искра надежды, но все же, все же!

      Он распахнул одеяло.

      И девочка открыла глаза.

      Сначала улыбнулась окружающим ее взрослым, потянулась со сна, потом пригляделась, не нашла никого знакомого и заревела.

      Ее, конечно, отправили в больницу, где ребенок был признан здоровым. Единственный изъян – длинная царапина на шейке, слишком ровная, чтобы предположить, что девочка сама могла оцарапаться ноготком. Словно кто-то нарочно провел по коже лезвием, но без нажима, как бы намечая место для разреза.

      Возраст определили – около двух лет, национальность – смешанная: не то эвенкская, не то бурятская кровь смешалась с русской. А может, и якутская, у таких маленьких не поймешь. Хотя старая нянька-якутка говорила: нет, якутской крови у подброшенной девочки и капли нет.

      В больнице здоровая малышка тут же заразилась коклюшем, потом краснухой, потом скарлатиной… Видимо, ее не прививали. И первые полгода своего сиротства девочка провела в инфекционном отделении. Там она получила имя и фамилию: Лилия Снежная. Красиво, романтично! Романтиком была главный врач инфекционного отделения. Отчество ей дали в честь дворника, который ее нашел – Нюргуновна.

      Все ее вещи были переданы в милицию, но что толку? Не в отделение же ФБР, где целые лаборатории исследовали бы шкуру, одеяло, одежду, подгузник. Нет, обычное отделение: там больше надеялись найти свидетелей того, как оставляли ребенка на пороге Дома малютки. Но в новогоднюю ночь все сидели за столами и смотрели в телевизор, а в такой буран не было даже молодежи, которая иной раз выскакивает на улицу, чтобы продышаться от запаха оливье и водки, и потанцевать на снегу.