– Спасибо, – вздохнул маг, пристраиваясь возле костра. – А я умирать собирался. Теперь, полагаю, уже умер. Наверное, это другая жизнь. За что мне такое везение?
– Ты хороший человек, – сообщила Лэйли. – И ты вернулся к нормальной магии, которая питает, а не отнимает. Маги на западе живут дольше людей без дара, особенно лекари. Это закон силы – возвращается только то, что отдаешь с доброй душой.
– Ты не кошими, – возмутился маг. – Меня никогда не обманывали столько раз подряд! Ты вообще – кто?
– Она лазутчик западных магов, – сообщил Гэхир новую, оговоренную еще днем версию. – Замаскированный.
– Женщина?
– Ты не переживай так, – посочувствовал бывший раб. – Когда ее папа узнает, во что она влезла, тогда и будем думать, как нашу милую Лэйлу спасать. Она нас случайно выручила, вот какая штука. Девушка из дома сбежала, она несколько… слишком кошими по характеру.
– Это я заметил. То есть у нас вдоволь воды и мы идем в столицу?
– Да.
– И мяса у нас много…
Лэйли рассмеялась и выдала магу вторую ящерицу, только-только снятую с огня. Эльфа подумала, что у нее подобралось интересное сопровождение. Маг на себя вчерашнего так мало похож, что даже учитель Ошгир его едва ли опознает. Да и бывший раб изменился разительно, вернув исконный возраст. Лэйли порылась в вещах и достала тонкое колечко.
– Фэриз, это тебе. Оно прячет магию от зрения посторонних. Мой брат такие делает бесподобно. Он вообще обожает заклинания маскировки. Из-за этого мне так влетело однажды! Мама уже почти женила Лиля, а тут я. Ну и того… а мама у меня ведьма. То есть, наверное, в понятных вам словах, она трижды самая опасная магиня-кошими.
– Что ты натворила? – заинтересовался маг, понимая, что наконец-то окончательно сыт.
Лэйли взялась рассказывать, усердно опуская даты.
Вообще-то дело было сорок лет назад, если честно говорить. Лильор, названный древним именем отца и позволивший таким образом королю эльфов с полным правом именоваться впредь Орильром, как он сам однажды решил, встретил на осеннем балу очаровательную девушку. Она была из числа уходивших в Сон забвения. То есть теперь, проснувшись, жила «с чистого