– У вас тоже были дети? – спросил Стас осторожно.
В этот момент появилось нужное окно, и Лидия Павловна уставилась на монитор.
– Ага, – сказала она. – Есть сообщение… Станислав Семенович Бельский, так что ли?
– Да, – сказал Стас.
– Значит, все в порядке, – кивнула она. – Алтарник у нас есть, а вот чтец пригодился бы. Вы хорошо читаете?
Стас усмехнулся.
– Я до сана лет восемь чтецом был.
– Вот и прекрасно.
Стас кивнул и спросил:
– На русском служите?
– Ну, а на каком же, – отозвалась та.
Стас промолчал. Он втайне надеялся, что где-нибудь еще сохранился приход, где служат по-старому, на церковно-славянском, но надежд оставалось все меньше.
– Службу начинаем в четыре, – продолжила матушка. – Воскресное всенощное бдение, глас шестой.
– А батюшка где?
– Появится, – отозвалась матушка холодно. – Можете пока посмотреть клирос, с текстами ознакомиться. Пока вас не было, мне приходилось читать. Наша чтица так читает, что сама себя не понимает.
Стас кивнул и поднялся.
Храм был обставлен довольно бедно, иконостас из типовых икон стандартного вида располагался в один ряд, зато к услугам чтеца вместо целого набора книг был планшет, где все тексты богослужения подавались в текущем порядке на русском языке. Стас полистал службу, где выделялись тексты, которые следовало читать, и зачеркивались те, что считались уже лишними.
Высокая светловолосая девица с правого клироса, участница правого хора, подошла к нему, тоже явившись раньше времени.
– Здравствуйте, – смело начала она, слегка ему даже поклонившись. – Меня Светланой зовут.
– А я – Стас, – отвечал Стас. – Вы поете, да?
– Правый клирос, – насмешливо отвечала Светлана. – Уже то хорошо, что ноты читать умеем. Вы действительно когда-то читали на церковно-славянском?
Стас распрямился. Про свое знание церковно-славянского он еще не успел сказать никому из здешних.
– Читал, – отвечал он. – Вы интересуетесь старым написанием?
– Мы даже собираемся по домам, чтобы попеть стихиры на церковно-славянском, – призналась Светлана стеснительно. – Все наши распевы строились на том языке, так что на русский они ложатся коряво. Вы согласны?
Стас посопел и сел на лавку у стены.
– А разве разговоры такого рода не запрещены?
– Запрещены? – удивленно спросила она. – Почему запрещены?
– Ну, это же все-таки соборное постановление.
– Так мы же его и не нарушаем, – сказала Светлана. – Это же только домашнее пение. Но я, если честно не понимаю, зачем надо было переходить на русский?
Стас только пожал плечами. Конечно, ему было что сказать на эту тему, но эти вопросы определенно выказывали его решительное оппозиционное настроение, чего он выказывать никак не хотел.
– А вы женаты? – спросила она еще.
– Это так важно? – улыбнулся