Таким образом, в концепции Данилевского, несмотря на идеологический характер и слабость многих его идей, центральное место занимает идея самобытности и самодостаточности каждого культурно-исторического типа. В контексте спора западников и славянофилов эта идея существенно проблематизировала теоретические основы и значение либеральной сверхзадачи – европеизации России.
Глава 2. Константин Леонтьев: концепция русского византизма
Историософские идеи Н. Я. Данилевского развил, придав им новое направление, русский мыслитель К. Н. Леонтьев (1831–1891). Современники дали идейному творчеству Леонтьева весьма критическую оценку: И. C. Аксаков нашел в его взглядах «сладострастный культ палки», С. Н. Трубецкой назвал его «разочарованным славянофилом», Н. А. Бердяев воспринял его как «философа реакционной романтики». «Западники отталкивают его с отвращением, славянофилы страшатся принять его в свои ряды…» [8, с. 192], – отмечал В. В. Розанов.
Напротив, В. В. Зеньковский, оценивая мрачные пророчества Леонтьева, писал: «Можно сказать с уверенностью, что интерес к Леонтьеву будет лишь возрастать… В свете трагических судеб России взгляды Леонтьева, его отдельные суждения приобретают особенную значительность по своей глубине и проницательности» [4, с. 75].
Модель линейной истории, доминирующая в европейской историографии того времени, не устраивает Леонтьева. По сути, эта модель является некритическим обобщением европейской истории, которая трактуется как аналог всемирной истории. Линейный подход слишком упрощает мировую историю. Фактически европейская история отождествляется с мировой, и следствием этой схемы является недостаточное внимание историков к страновым историям. Другим следствием выступает доминирование в европейском обществознании антропоцентризма, неявно утверждающегося идею превосходства западноевропейских народов над остальными народами. Эта идея оправдывала колониальные войны и завоевания европейских государств в эпоху, когда шла отчаянная борьба за передел уже поделённого мира.
Критикуя модель линейной истории, Леонтьев напряженно размышляет над проблемой будущего российской цивилизации. Поиск новой исторической альтернативы, отличной от европейской цивилизации, приводит его к Византии, и он разрабатывает концепцию «русского византизма». По его определению, «византизм есть прежде всего особого рода образованность или культура, имеющая свои отличительные признаки, свои общие, ясные, резкие, понятные начала и свои определенные в истории последствия» [5, с. 94]. В качестве образца государственности он рассматривает византийскую политическую традицию, делая особый акцент на институте самодержавной власти. В его историософской модели преобладает эстетический принцип, и он воспевает